Я обалдел. Сидел перед монитором и пытался понять, не сплю ли я? И что произошло с моей благоверной? Почему всё, о чём мы договаривались до свадьбы, благополучно стало игнорироваться одной из сторон сразу после свадьбы?
Вечером вновь связался с Тонечкой по скайпу. Состоялся разговор, в котором Тонечка жаловалась на дороговизну жизни и на то, что я ей совсем не помогаю. А у неё мама и ребёнок. И она по мне очень скучает. И хочет меня. Сильно. И Тонечка даже частично разделась перед камерой. Для меня. Для своего любимого мужа.
Наутро я перечислил Тонечке на её карточку 500 долларов с пометкой: на визы и на курсы чешского. Деньги дошли в течение двух дней. После чего я получил в скайп уже знакомое сообщении: ты самый лучший. И я вновь стал счастлив. И вновь стал ждать свою ненаглядную.
А в это время в Киеве закончилась аренда склада, где лежали вещи из квартиры умершего Тонечкиного мужа. Платить бешеные деньги за перевоз каких-то старых вещей в далёкий Алматы не хотелось. А тут как раз подвернулась оказия почти за бесплатно перевезти их в Прагу. Сообщил об этом Тонечке. Получил добро. Договорился с украинскими товарищами о погрузке и отправке ценного груза и стал ждать.
Спустя три дня раздался телефонный звонок. Звонил водитель машины, перевозившей киевские вещи. Усталым голосом он рассказал, что груз арестован бдительной украинской таможней. Из-за наличия в нём антикварной швейной машинки Зингер. Я тут же позвонил Тонечке.
– Что за ерунда? – возмутилась Тоня. – Эта машинка не работает. Там половины запчастей нет. Она никогда не работала. И её починить невозможно, мы пробовали.
– А зачем мы её тогда перевозим? – задал я логичный вопрос.
– Эта машинка дорога маме, – холодно объяснила Тонечка, – она её на киевской барахолке купила. Хотела научиться шить. Но эта машинка оказалась сломанной. Но мама к ней привязалась. Это память…
Память так память. Я пожелал любимой жене спокойной ночи и отключился.
На следующий день я уже сам позвонил грустному водителю. Тот сообщил, что эксперт сегодня не приедет, но доблестные украинские таможенники готовы решить вопрос всего за каких-то 300 евро.
– Денег не давать, – строго сказал я, – за кусок железа 300 евро как-то очень дорого.
– Дорого, – согласился водитель, – только я тут вторую ночь в таможенной зоне в кабине своей машины сплю. Не выпускают до решения вопроса. Ни в Польшу, ни в Украину.
Вопрос решился на следующий день. Когда я позвонил, повеселевший водитель сообщил мне, что приехал эксперт, обматерил таможенников и выдал заключение, что данная машинка Зингер не представляет никакой ценности. Ни для кого. Копию заключения выдали водителю и отпустили из ставшей родной таможенной зоны.