Поболтали немного о разном. После чего Люба отключила телефон. Рассказывать Гале, что её муж сидит в подвале Любиного гаража, она не стала.
По дороге к ней пристал какой-то мужик на велосипеде. Лет под 50, с растрёпанной шевелюрой и в трениках.
– Девушка, а девушка, – говорил он, нарезая круги вокруг идущей Любы, – давайте я вам помогу. Сумки-то тяжёлые.
– Идите в задницу, – лучезарно улыбнулась ему в ответ Люба.
– Эх, да я б с удовольствием, – вздохнул мужик, объезжая женщину сзади.
Но оставил Любу в покое.
Она подошла к гаражу. Открыла дверь. Занесла сумки внутрь. Включила свет.
Витя встретил её истеричными криками.
– Выпусти меня отсюда! – надрывался он. – Я с ума схожу. Тут за стенкой кто-то есть. Кто-то скребётся.
– Я тебе поесть принесла, – спокойно сказала Люба своему пленнику, – отойди от дивана, а то опять зашибу.
Витя заткнулся. Встал с дивана и отошёл в угол, приволакивая ногу.
Люба сбросила ему вниз бутылки с водой.
Хотела бросить и еду в пакетах, но подумала, что они могут лопнуть.
Поискала на верстаке и на стеллажах. Нашла моток бельевой верёвки.
Привязала пакеты к верёвке и аккуратно спустила их вниз.
Витя принял пакеты. Сразу же залез в них и начал есть. Руками.
Люба потянула верёвку наверх.
– Подожди, – остановил её Витя, – ведро забери. Воняет.
Действительно, из подвала подванивало.
Витя привязал ведро к верёвке и поднял большой палец вверх.
Люба вытащила ведро. На дне его плескалась жёлтая жидкость. А в ней плавали две какашки коричневого цвета. Аккуратные и одинаковые, как две сосиски.
Стараясь дышать ртом, Люба накрыла ведро газеткой и вышла наружу. Через несколько боксов стоял контейнер. Куда она и вылила вонючее содержимое.
Люба хотела было помыть ведро, но около крана с водой стояли какие-то мужики. Курили, смеялись.
Она вернулась в свой гараж. Закрылась.
Спустила ведро обратно в подвал. Кинула вниз туалетную бумагу в пакетике с перекисью водорода и ватой.
– Любочка, – жалостливо попросил Витя, – выпусти меня отсюда. Я никому ничего не расскажу. Я боюсь. Тут за стенкой кто-то есть. Кто-то злой.
– Вить, не придуривайся, – устало сказала Люба, – ты же взрослый мужик. Тут за стенкой или песок, или такой же подвал.
– У меня клаустрофобия, – всхлипнул Витя, – я не могу тут сидеть. Тут кто-то есть. Он придёт за мной. Выпусти меня, пожалуйста.
– Я должна подумать, – вздохнула Люба, – и что-то обязательно придумать. Сейчас я не могу тебя выпустить. Ты в полицию заявишь. А я не хочу в тюрьму.
– Не заявлю, – подал голос Витя, – я тебя простил. Ты же не специально меня в яму столкнула.