Переступив через него одной ногой, она встала на колени — так что ее лоно оказалось совсем рядом с его возбужденным достоинством. Когда же их тела соединились, в ее душе зазвучала чудесная мелодия, о существовании которой она, как ей казалось, уже начала забывать.
А потом, когда Элай начал двигаться, все ее чувства обострились до предела, и теперь она уже совершенно отчетливо слышала музыку, а также обрывки каких‑то стихотворных строк, однако ни слова, ни мелодия никак не превращались в законченную композицию. Но все же и ноты, и аккорды, и стихи пьянили ее; и казалось, еще немного… и песня родится сама собой — так падает с ветки прямо в руки созревший фрукт. Причем Лейси нисколько не сомневалась: это будет совершенно новая песня!
А Элай двигался все быстрее и быстрее — забыв обо всем на свете, насаживал ее на свое могучее орудие. Лейси же впивалась пальцами в его плечи, лихорадочно пытаясь хоть как‑то соединить обрывки песни, наполнявшие ее в эти мгновения. А напряжение все возрастало, и Элай, очевидно, почувствовав, что она вот‑вот взорвется, чуть сбавил темп.
В конце концов они содрогнулись почти одновременно, и взрыв блаженства каким‑то чудесным образом сложился в ее сознании в замечательную композицию. Тяжело дыша, Лейси упала на любовника, и какое‑то время они лежали крепко обнявшись, лежали в изнеможении.
А когда туман развеялся, Лейси поняла одну очень важную вещь — поняла, что ее отношения с Элаем уже никогда не станут прежними. А это означало, что и весь тур станет для нее совсем другим…
Через некоторое время она начала одеваться. В номере же стояла абсолютная тишина. Лейси натянула футболку, влезла в юбку, а нижнее белье сунула в чехол гитары. Туда же отправилась и сама Лаки. Потом, повернувшись к Элаю, она увидела, что он уже надел джинсы, но забыл о пуговице на поясе. Лейси старалась не смотреть ему в глаза — просто не могла себя заставить. Опустив голову, она стала застегивать сандалии, а затем сосредоточилась на лямке чехла — ее следовало перекинуть через плечо.
Минуту спустя Лейси направилась к двери, а Элай пошел следом за ней. Она взялась за дверную ручку и остановилась. Обернувшись, кашлянула и пробормотала:
— Ну… м‑м‑м… Спасибо за… — За что же именно? За музыку? За пиццу? За горячий секс на ковре? Честно говоря, ей понравилось все, но почему‑то она не могла этого сказать.
Тут Элай взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
— Эй, Лейси… — сказал он. — Давай не будем стесняться… Во всяком случае — сейчас. И знаешь… Мне было очень хорошо.
— Мне тоже, — отозвалась она.