И, почему-то оглянувшись сначала, словно боясь, что его могут подслушать, тихо прибавил:
— И меня тоже.
Ты уже, наверное, понял, Юри, что Митч попал в такую же переделку, как и мы с тобой. Эти чёртовы «облака» заинтересовались его стадом, спикировали на коров, а наш храбрый ковбой полез их отгонять. И тут началось нечто совсем уже непонятное. Один из розовых огурцов подплыл к нему, повис над головой и приказал отойти. Не словами, конечно, а как гипнотизёр на ярмарке, — отойти назад и сесть на лошадь. Митч рассказывает, что не мог ни ослушаться, ни сбежать. Не сопротивляясь, он отошёл к лошади и вскочил в седло. Я думаю, что им на этот раз всадник понадобился: пеших-то они набрали достаточно, целую коллекцию. Ну а дальше все как по маслу: красный туман, полная неподвижность, ни рукой, ни ногой не шевельнуть, а тебя будто насквозь просматривают. Словом, картина знакомая. А когда туман рассеялся и парень в себя пришёл, глазам не поверил: стадо вдвое увеличилось, а в сторонке на лошади точно такой же Митчелл сидел. И лошадь та же, и сам он как в зеркале.
Нервы у парня, конечно, не выдержали: помню, что со мной в первый раз было. С ним то же: помчался, куда ветер понёс, лишь бы дальше от наваждения. А потом остановился: стадо не своё, хозяйское, отвечать ему же придётся. Подумал и вернулся, а там все по-прежнему, как до появления розовых «облаков»: ни лишних коров, ни двойника на лошади. Ну и решил парень: либо мираж, либо он с ума сошёл. Стадо в загон, а сам в город, к хозяину.
Все это только предисловие, ты же понимаешь. Не успел я кое-как успокоить парня, как сам запсиховал: вижу, летят стайкой вдоль дороги, этак бреющим полётом идут. Совсем диснеевские поросята, как сказал тогда наш радист из Мак-Мердо, и на огурцы не похожи. Тут и Митчелл их увидел. Слышу: замолк. Только дышит, как запыхавшийся.
«Начинается», — подумал я, вспомнив, как эти «дирижабли» шли на таран в нашем первом воздушном «бою». Но на этот раз они даже не снизились, а просто пронеслись со скоростью звука, как розовые молнии в сиреневом небе.
— К городу пошли, — прошептал сзади Митчелл.
Я не ответил: кто их знает.
— Почему они нас не тронули?
— Не заинтересовались. Едут двое в автомобиле — мало ли таких. А я меченый.
Он не понял.
— Встречались, — пояснил я. — Вот они и запомнили.
— Не нравится мне все это, — сказал он и замолчал.
Так мы и ехали молча, пока из-за поворота не показался город. До него оставалось не больше мили, но я почему-то не узнал его: таким странным он мне показался в сиреневой дымке, как мираж в этих сыпучих жёлтых песках.