– Оставим журналистов, – поморщился генерал. – Ты, Лева, покопайся в приметах. Память у тебя отменная, а на телах этих несчастных наколок больше, чем в тату-салоне. Есть и зоновские. Вдруг да вспомнишь имя владельца? Как у тебя с текучкой?
– По замоскворечному убийце дело передали в прокуратуру. Осталась пара отчетов по вымогателю и еще кое-что по мелочи, – отчитался Гуров. – Не переживай, Петр Николаевич, взгляну я на твои приметы.
– Вот и славно! Идите, парни, работайте. Мне еще доклад для «вышек» готовить, – махнул рукой Орлов, отпуская оперативников.
Гуров и Крячко вернулись в кабинет. Списки с приметами найденных тел лежали у каждого на столе, дежурный расстарался, распечатал в двух экземплярах. Не откладывая дело в долгий ящик, Гуров занялся изучением списков. Крячко последовал его примеру. Впрочем, нудное занятие Стасу быстро наскучило. Он отшвырнул от себя бумаги, вскочил со стула и, зашагав по кабинету, принялся разглагольствовать:
– Не понимаю я этих журналюг, чего им неймется? Ну, померли бомжи. Отравились суррогатом, так теперь их что, в ранг святых возводить?
– Тебе же сказано: они – полноправные члены общества, – наставительно произнес Лев. – Надо хотя бы попытаться.
– Мне одно непонятно, как они умудрились все сразу упиться? Ведь эта дрянь на всех по-разному действует, верно? – Крячко остановился в центре комнаты, ожидая подтверждения.
– Так уж сложилось, – пожал плечами Лев. – Послушай, вот это тебе о чем-то говорит? Два скрещенных клинка между большим и указательным пальцами. Что-то смутно знакомое, не могу вспомнить.
– Ни о чем мне это не говорит, – взбрыкнул Станислав. – Не собираюсь я на них свое время тратить. Кто они такие в конце концов? Налоги не платили, пользу обществу не приносили, значит, и у меня перед ними никаких обязательств нет.
– Не ворчи, Стас, другу помочь надо, – остановил его Гуров. – Одного опознаем – уже дело.
– Ладно, давай попытаемся. – Крячко остыл так же быстро, как вспылил. – Показывай свои клинки, может, что и вспомнится.
Гуров сидел в кафетерии в двух кварталах от Управления и вяло ковырял вилкой куриный салат. Рабочий день закончился, а вместе с ним и нудное копание в бумагах. Всю неделю он занимался отчетами, рапортами и неизменной работой над идентификацией подмосковных «жмуриков», отчего к выходным глаз настолько замылился, что буквы в отчете патологоанатомов, описывающих особые приметы умерших бомжей, стали сливаться в одну сплошную черную линию. Понедельник не принес ничего нового. Гуров убрал список в стол с твердым намерением больше к нему не притрагиваться. Шесть дней убито на заранее проигрышное дело. С него хватит, пусть журналисты пишут что угодно, он к спискам больше не притронется. Крячко уехал в следственный изолятор на беседу с подозреваемым, а Лев отправился домой. Его жена, Мария, актриса Московского театра, уехала на гастроли, потому он решил не заморачиваться приготовлением ужина, а перекусить в кафе.