– И откуда же слухи берутся о прижимистом Стаевском? Я прежде уже слышал пару историй. Утверждают, вы уже через месяц начинаете продавать заклады. И чтобы вернуть свои драгоценности, приходится уплатить сумму втрое большую изначальной оценки.
– Слухи. Слухи вводят не одного меня в заблуждение, – на лице Стаевского заиграла лукавая улыбка.
– Приняли бы вы такой залог?
Граф быстрым движением руки положил перед процентщиком свою трость. Глаза Стаевского расширились так, что в них отразился блеск начищенного серебра.
– Просто прелесть! – воскликнул он.
Взмахом руки он вооружил правый глаз ювелирной лупой и принялся изучать тросточку Соколовского. Стаевский ежесекундно издавал радостные замечания, дрожащими пальцами погладил все узоры, насчитал четыре драгоценных камня (правда, не особо крупных), и пересчитал все их грани.
– Удивительная вещь! Просто чудо, ой! Даже не верится, что оружейник, пусть даже и невероятно талантливый, способен создать такое. И всё же, видна рука искусного ювелира. Сколько я перевидал тростей, но Ваша, сиятельный граф, неординарной работы. Пигмалионовское творение! Пигмалионовское! Я бы дал вам за эту трость тысяч…
– Господин Стаевский, эта трость таит в себе один секрет, – видя, что процентщик без ума от немецкой трости, сказал граф. – Если вы найдёте запись о Софье Красненской, я раскрою загадку.
Из глаз Стаевского выпала лупа, тут же перехваченная правой рукой и спрятанная в кармане. Граф ощутил на себе холодный немигающий взгляд враз замолчавшего оценщика. Не сводя глаз с посетителя, Стаевский нажал на один из рубинов, покрепче ухватился за рукоятку и повернул её против часовой стрелки. Трость издала негромкий щелчок, и из серебряных ножен был извлечён кинжал, рукоятка которого сверкала тремя ярко-красными рубинами.
– Я профессионал своего дела! – заявил ювелир. – И я очень люблю подобные экземпляры.
Было видно, что Стаевский испытал в эти минуты истинное наслаждение. Он страстно любил искусство и разнообразные редкости, и при соприкосновении с прекрасным ощущал не только духовный восторг, но практически физический экстаз.
– Да, ко мне приходила юная девица в сопровождении неопрятного молодого человека. Он не ценит её любви, зато Софья заложила своё самое дорогое кольцо ради него. Очень покорная мадемуазель. Шестого июня я выдал за кольцо… шесть, да, верно – шесть, рублей. Больше я их никогда не видел.
– Можно взглянуть на кольцо?
– Нет, – Стаевский вложил клинок обратно в недра трости и повернул рукоятку по часовой стрелке. – Вчера утром ко мне явился господин при деньгах и выкупил колечко за девять с полтиной. Он выложил мне новенький империал, а я отсчитал ровно пятьдесят копеек. Как видите, чужого Вы в моей лавке не найдёте.