Настала очередь Сони и её покровителя признаваться в мотивах своих действий. Девушка сильно волновалась, но присутствие Беленко её всё-таки успокаивало. Она призналась, что уже больше месяца назад её всё чаще посещали мысли оставить Наивенкова. Соня решила, что между ними никогда и не было никакой любви. Ей было приятно ощущать себя женщиной, а молодому социалисту требовалась помощница по хозяйству, которая бы его кормила, стирала и убирала. Почти всё, что они зарабатывали, Наивенков тратил на нужды своей организации, куда постоянно пытался затащить и Красненскую. Сначала она действительно разделяла убеждения сожителя, но постепенно суровый быт стал давить на неё, вечная нужда и непонятные траты то на бумагу, то на гектограф, то для посылок за границу и много ещё на что.
Инженер Беленко был известным в своей области специалистом, участвовал в проектировании нескольких динамо-машин и установке электростанций в Петербурге. Он зарабатывал достаточно для того, чтобы помогать финансово обедневшим Красненским, в том числе и Соне, в которую уже давно был влюблён. Он постоянно уговаривал девушку бросить Наивенкова, и полторы недели назад ему это удалось. Ему действительно предложили участие в интересном проекте в Одессе. И Соня согласилась ехать вместе с ним. Её решение было настолько спонтанным, что она даже не оповестила мать и не взяла с собой документы. Всё это время она пряталась у Беленко, и лишь в воскресенье ей удалось встретиться с мамой и всё ей объяснить. Решение дочери было встречено с большой радостью.
Пребывание Сони в доме Беленко выдали аккуратные стопки наглаженной и чистой одежды, в то время как внешний облик инженера выдавал его неряшливость. Здесь сыграли роль и томительное ожидание Александра Константиновича, ожидавшего, когда отворят двери, и заметное волнение самого инженера. Конечно же, самой важной деталью, которая развеяла любые сомнения, явился подготовленный чай. Зайдя в гостиную, взглянув на дымящийся чайник и подготовленные две чашечки, Александр Константинович понял всё. Беленко посадил графа спиной к стене кабинета, что косвенно говорило о его нежелании, чтобы гость смотрел в ту сторону, выдали его частые взгляды за спину графа.
– В кабинетах, интересное наблюдение, в целом мире принято скрывать наиболее ценное, – улыбнулся граф, объяснив свой поступок. – Прошу прощения за разбитую чашку. Это было необходимо.
Выяснилось, что, несмотря на взаимную неприязнь, Наивенков всё же приходил сюда, когда Соня исчезла. Софья Дмитриевна пряталась всё в том же кабинете, а Беленко «не поверил» словам Наивенкова, объявив его спятившим.