Смерть фабриканта тронула её не меньше, чем родную дочь. Она сложила руки в замок и изо всех сил пыталась скрыть дрожь в голосе.
– Врач, что с ним приезжал, уехал. Увёз с собой труп для вскрытия. Насколько мне известно, сейчас Лев Борисович заканчивает осмотр вещей погибшего. Говорят, в его бумагах нашли любопытнейшие документы, – Пулев стрельнул глазами в сторону графа. – Убийца, считайте, уже раскрыт. Уже сегодня-завтра кое-кого возьмут под стражу.
– Это откуда же вам известно стало? – встрепенулся Александр Константинович и стукнул тростью о деревянный пол беседки. – Со стаканом у дверей стояли?
– Я не понимаю вас, граф. И ваши двусмысленные…
– Не понимаете? А мне думается, стоять у чужих дверей и подслушивать – ваше любимейшее занятие.
– Александр Константинович, – с наигранным осуждением возмутилась Мыслевская. – Что с вами? Отчего вы оскорбляете князя?
– Ничего-ничего, Марина Николаевна. Я уже привык к подобным выходкам. Про графа давно уже ходят слухи, – Пулев дотронулся до своего виска. – Хорошо, хоть рядом с нами есть настоящий следователь, хранитель закона. Господин Утёсов – настоящий лев правосудия, и скоро преступник будет стонать в лапах закона. Никакие чины и заслуги не уберегут его, никакие связи, Александр Константинович! Бумаги уже найдены и были тщательно изучены.
– Что вы болтаете? Какие бумаги? Подавитесь вы этими бумагами!
– Хам! – гаркнул в ответ Пулев.
– Господа, прошу вас! – сказала Мыслевская, и на лице её застыла улыбка, обнажая белоснежные зубки.
– Разве вы не видите, к чему клонит этот жулик и вор, Марина Николаевна!
Александр Константинович подскочил на ноги и взмахнул тростью перед носом князя. Собачья голова из белого камня просвистела рядом с чисто выбритым лицом потомка Рюрика. Фёдор Иванович, краснея от возмущения, отмахнулся от трости и встал рядом с графом.
– Что вы себе позволяете? Как ты назвал меня, дворянина! Меня, потомка славного Рюрика! Князя. Меня, уважаемое всеми лицо. Я тебе в отцы гожусь, негодяй!
– Закройтесь, князь новоявленный. Без связей Михаила Аристарховича вовек бы не выхлопотали себе титул…
– Мои предки были князьями ещё до воцарения Романовых! Я требую уважения! Заберите свои слова обратно. Иначе! Иначе…
– Да что «иначе»? На дуэль вызовешь? – презрительно фыркнул граф. – Марина Николаевна, да ведь он уж не один раз намекнул, что это я убил. Не перебивай меня, жулик и вор! Да, да! Я терпел, но если услышу хоть ещё одно слово из твоих змеиных уст – подам на вас в суд. И представлю все доказательства, подтверждающие ваши шантажи и шулерство. Свидетелей будет достаточно. Марина Николаевна, бумаги, про которые он говорит, – это моя долговая расписка. Всем известно, что отец оставил мне одни долги, почти целиком промотав состояние. Он наговорил на меня следователю и вывернул всё так, будто мне выгодна смерть Барсукова, и это я его отравил. И мало того! Он пытался очернить ваше и моё имя. Бесславный потомок славного Рюрика прошлой ночью дежурил у моей спальни и видел, как вы заходили поздним вечером.