Трудно сказать, была ли я разочарована или же испытала облегчение оттого, что меня принял не старший офицер, но внутренний голос подсказал мне, что пора облегчить душу и убираться отсюда подобру-поздорову.
– Вы – коллега Мэттью Кларксона, – сказал он, и его слова прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.
– Нет, – ответила я, качая головой. – Я – адвокат Мартина Джоя. Один из них, по крайней мере.
– А сколько их ему нужно? – спросил Коллинз, одарив меня слабой улыбкой, которую я восприняла как проявление солидарности, придавшее мне уверенности, хотя я распознала в нем и оскорбление богатого банкира, которого они допрашивали.
– Итак, что привело вас сюда? – поинтересовался он наконец, и я поняла, что настало мое время выходить под свет софитов.
Я уже неоднократно испытывала это состояние – страх сцены, натянутые нервы и боязнь потерпеть неудачу – перед началом выступления в суде. Я испытывала его каждый раз, если быть совсем уж откровенной. Я вовсе не была прирожденным лицедеем; даже обретя достаточное знание законодательства и уверенность в своей правоте, я все равно чувствовала страх, сомнения и дрожь неприкрытого ужаса.
Рука моя лежала на колене, и, несмотря на то что я была в брюках, даже сквозь ткань я кожей ощущала, что ладони у меня вспотели.
– Фоторобот, опубликованный сегодня в «Ивнинг стэндард», – заявила я настолько хладнокровно, насколько смогла. – Полиция хотела побеседовать с женщиной, которую видели на прошлой неделе у студии Донны Джой.
– Правильно, – оживился Роб Коллинз.
– Это была я, – сообщила я ему, пытаясь выбрать правильный тон: с одной стороны, небрежно-беззаботный, а с другой – свидетельствующий о понимании всей серьезности ситуации.
– Вы?
Сделав глоток кофе, он раскрыл блокнот формата А4, который принес с собой.
Он слегка расслабился по сравнению с тем моментом, когда только вошел в допросную. За эту беседу его наверняка покровительственно похлопают по плечу; не исключено, что завтра ему поручат куда более интересную работу, чем допрос случайных людей, приходящих в полицию со своей «информацией».
– То есть я думаю, что это я. Я ушла с работы около шести и отправилась в студию миссис Джой. Пожалуй, я добралась туда примерно в шесть сорок пять, и на мне были черное пальто и зеленый шарф, о чем говорится в вашем обращении. Правда, мне лично фоторобот не кажется похожим на меня, но я действительно разговаривала с той дамой – седовласой, за пятьдесят, – которая и сообщила мне, что Донна уже ушла.
– Должно быть, это Джоанна Моррисон, – заметил Коллинз, записывая все сказанное мной.