Тем не менее мне было очень больно сознавать, что мы настолько отдалились друг от друга, особенно в тот момент, когда я наконец-то могла бы помочь Клэр. Хотя нельзя сказать, что я была признанным экспертом в этой области.
Много лет назад я решила для себя, что у меня не будет детей, – или, точнее, мое биполярное расстройство приняло такое решение за меня. Врачи не рекомендовали пытаться зачать детей тем, кто принимает литиевые таблетки, а я не желала рисковать и надеяться, что все закончится для меня благополучно. Клэр, разумеется, поддержала меня в этом убеждении – или, во всяком случае, она села рядом и обняла меня, когда я в слезах и соплях заявила ей об этом. Пожалуй, уже один этот факт изрядно осложнил бы обсуждение ее собственной беременности, даже если бы я от нее не отдалилась. Но дружба – это дорога с двусторонним движением, и я проклинала себя последними словами за то, что даже ни разу не спросила Клэр о планах в этой области.
Но вдруг я резко остановилась посреди улицы, когда в голову мне пришла одна мысль. Теперь, когда я собиралась переехать к Мартину, нам, возможно, рано или поздно придется заговорить о детях.
Паника накрыла меня с головой. Не потому, что я боялась, будто мое нежелание зачать оттолкнет его, а совсем напротив. Совершенно неожиданно меня вдруг охватило непреодолимое желание иметь общих детей с этим мужчиной. Меня охватил неземной восторг, голова закружилась от множества мыслей, которые пришли в нее разом. Найти замену литию… найти другую квартиру, потому что апартаменты под крышей решительно не годятся для ребенка… выбрать имя для него или для нее… На кого из нас будет похож ребенок?
Наше будущее обещало быть восхитительным. И все, что нам для этого требовалось, – решить проблему с Донной Джой.
Оглядевшись по сторонам, я вдруг заметила, что дошла до Ноттинг-Хилл и стою на Портобелло-роуд, совсем рядом с кафе, в котором, по словам Клэр, подавали розовый кофе латте. Взяв у продавца газету, тот самый воскресный таблоид, который показывала мне Клэр, я вошла в кафе и за пастельно-розовым кофе еще раз прочла всю статью от начала и до конца, чувствуя, как меня вновь охватывает гнев. Это была бульварная пресса в самом худшем своем проявлении. Как мог журналист написать такое и не терзаться угрызениями совести, оставалось вне пределов моего понимания. Зато я точно знала, к кому можно обратиться за подробностями: к Дженни Моррис, старой школьной подруге, которая помогла найти меня, когда я сбежала из дома летом, перед самым поступлением в университет.