Поболтав несколько минут с солиситором клиента на ступеньках здания суда, я вернулась в контору на другой стороне Флит-стрит, в самом сердце Миддл-Темпла. Меня изрядно удивило, каким свежим и новым выглядело сегодня ставшее давно привычным окружение. Тенистые клуатры и переулки, временами попросту пугавшие меня, теперь казались укромными местечками для тайных свиданий и амурных приключений. Вчера вечером я не успела принять лекарство, поэтому сегодня вполне отдавала себе отчет в том, что уже совсем скоро меня накроет откат, паника, страх полного крушения планов, но пока голова моя была занята им одним и я чувствовала себя прекрасно.
У стойки администратора в Бургесс-корте я остановилась и поинтересовалась у Хелен, дежурного клерка, не было ли для меня каких-либо сообщений.
– Я отправила вам письмо по электронной почте с фамилиями всех тех, кому вы должны перезвонить, – откликнулась она, роясь под столом. – А еще для вас доставили вот эту посылку.
Нахмурившись, я смотрела на большую черную коробку, перевязанную корсажной лентой.
Это не мог быть тот портфель. Такие не носят даже те, кто принадлежит к адвокатской элите.
Я отнесла коробку к себе наверх, положила ее на стол и несколько мгновений в нерешительности глядела на нее, прежде чем все-таки развязала ленту и откинула крышку. Внутри оказался мешок из ткани, в котором действительно лежал портфель. Тот самый, из мягкой и маслянистой кожи, который я разглядывала в «Селфриджесе» минувшим вечером. Во рту у меня пересохло, и я закусила губу, чтобы не улыбнуться.
Я осторожно расстегнула его. Собственно, вчера я ведь так и не выяснила, сколько он стоит, но он казался роскошным и очень дорогим. Я сунула руку внутрь, спрашивая себя, не обнаружу ли я там визитную карточку или записку, хотя прекрасно знала, от кого получила подарок. Когда рука погрузилась в самые глубины, мои пальцы вдруг коснулись чего-то совсем другого. Не острых и твердых краев бумаги, а чего-то мягкого, но рельефного и тисненого.
Озадаченная, я вытащила это нечто из портфеля и громко рассмеялась, обнаружив, что держу в руках изысканный черный пояс с подтяжками.
– Порядок, Фран, – раздался позади меня голос Пола. – У меня есть для тебя пара новых дел.
Поспешно сунув пояс обратно в сумку, я постаралась придать своему лицу то выражение, с которым выступала в суде, но, оборачиваясь к Полу, не знала, кто из нас испытал бо`льшую неловкость, я или он.
Неизвестно, кто первый назвал Роберта Паскаля Пираньей, но прозвище приклеилось намертво, поскольку оказалось вполне справедливым в том, что касалось его репутации законника. Бывший инвестиционный банкир, ставший адвокатом по бракоразводным делам, он создал для себя уютную нишу на самом верху конъюнктуры, специализируясь на полном истощении остатков банковских счетов, выжимая из судебных прецедентов все, что только возможно. О нем кричали заголовки «Дейли мейл», а бизнесмены-миллионеры покрывались холодным потом при одном упоминании его имени.