– Перестань, Франсин. Нам нужно поговорить.
– Поговорить?
– Пожалуйста, – взмолился он.
Я попыталась отогнать от себя отвратительное и болезненное воспоминание о том, как он в обнимку с Донной скрывается за дверями ее дома в Челси, о той лжи, которую он пытался скормить мне у церкви в Темпле.
– Подожди здесь, – сказала я и поднялась наверх за своим пальто, будучи не в силах сделать что-либо еще.
Его «Астон Мартин» был припаркован на улице. Я забралась на пассажирское сиденье и прильнула к оконному стеклу, глядя, как мы вливаемся в поток субботнего движения. Он включил какую-то музыку, что избавило нас от необходимости поддерживать разговор.
– Куда мы едем? – спросила я, как только Хэкни остался позади.
– На побережье, – отозвался он, с улыбкой оборачиваясь ко мне.
Всего неделю назад я пришла бы в восторг от подобной перспективы. Я воображала бы, как мы устраиваемся возле пастельно-розового пляжного домика с пакетами чипсов или поедаем мидий в каком-нибудь прибрежном кафе.
Но сегодня эта поездка показалась мне ужасно долгой, учитывая, сколько времени мне придется терпеть, чтобы не забросать его вопросами, ответы на которые я мучительно желала получить всю неделю.
Мы выехали из Лондона и через полтора часа свернули с шумной автострады на тихое шоссе В.
Небо поблекло, солнце скрылось за облаками, и все вокруг выглядело тускло-серым: облака, мокрые солончаки и море, которые буквально сливались друг с другом, напоминая мятую и застиранную простыню. Перед нами раскинулся лишенный красок жизни одноцветный пейзаж.
По пути сюда я приметила несколько дорожных знаков, но само место было мне незнакомо.
– Где это мы? – спросила я, углядев мертвого барсука, раздавленный и окровавленный трупик которого лежал на обочине дороги.
– В Эссексе. Эта мощеная дорога ведет к дому, – ответил он и резко повернул направо. Дорога стала еще у´же, по бокам потянулись сначала железные ограждения, а потом показалась вода.
– Черт возьми! Это что, остров?
– Иногда. Во время высокого прилива.
Мы миновали тихую деревушку с дощатыми домиками, церковь, несколько пабов и свернули на прибрежный бульвар. Еще один поворот, и в конце широкой, вымощенной гравием подъездной аллеи показался дом. Он был выстроен в старинном стиле народного зодчества, с крышей из поблекшей красной черепицы, с высоким коньком и как минимум дюжиной терракотовых печных труб, упирающихся в свинцовое небо. Колючие деревья, на ветвях которых уже начали набухать почки, росли вдоль покрытой мхом стены, окружавшей усадьбу, а крепкие плети и листья сорняков оплели ржавые ворота. Дом был явно заброшен – и оттого выглядел величественно и потрясающе.