— Женщина, все, расслабьтесь. Руку пять минут держите вверх. Вы знаете, что у вас вены плохие?
— Знаю, спасибо.
Я вышла из процедурного кабинета в полуобмороке. Как-то много они из меня сегодня выпили, больше, чем обычно… Полезла смотреть, как там рука, на месте ли, уронила ватку, дура… Ватка приземлилась на пол пятнышком вверх — как будто белый глаз с красным зрачком. Словно пол в меня смотрит. Попыталась наклониться и поднять, но вдруг рыжий крапчатый пол больнички вместе с глазом прыгнул мне в лицо…
— Ты че? Ты че, совсем уже?
Меня кто-то схватил, куда-то прислонил к твердому. Это было так приятно — прислониться к твердому…
— Хорош тут падать! Э! Кто-нибудь! Тут женщине плохо!
О! Это та самая… в розовом спортивном… со стразиками… Милка-искусительница… Держит меня за руку, прижимает к стене. А я, видимо, стремлюсь упасть? Не исключеннннооо…
— Да стой ты, мать твою!
— Спасибо… Я просто… Кровь только что сдавала…
Холодная стена очень помогла, я очухалась, ффу… Жизнь как утекла, так же быстро и вернулась. Анжелика Эмильевна уже спешила к нам.
— Ну, что ж вы, женщина! — она была милая, но напряженная. — Надо же аккуратнее! Никаких резких движений после анализа крови, вы же знаете! Как вы? Все нормально?
— Квартиру хочет! — тут же весело сообщила «розовая».
— Милка, быстро в палату! Тебе доктор что сказала? Лежать!
— Так я на свиданку к мужу ходила!
— Тем более! Время посещений во сколько?
— Так он же из Гомеля перся! Ему щас обратно на поезд!
— Быстро в палату и лежать!
Они поругивались и вели меня обратно к посту. Я была слабая, ноги путались, запинались. Они все тут кого-то куда-то водят…
А там, в пакете на посту, уже надрывался мой телефон.
— Алло, мамочка?
— Женя? Женя! Все в порядке? Я два раза набирала!
— Все нормально. Я кровь сдавала, сейчас вот в палату оформляюсь.
— В палату? А дай телефон медсестре!
— Ну, мам!
— Дай, кому говорю!
Ну вот, зачем она так? Мне тридцать лет! И я, тридцатилетняя беременная баба, должна сейчас протянуть трубку юной медсестричке и сказать, что моя мама хочет с ней поговорить? Но сил спорить не было. Вообще не было сил. Я едва стояла.
И я протянула трубку медсестре.
— Извините… Это моя мама… Она хочет с вами поговорить…
Анжелика Эмильевна даже вроде и не удивилась, взяла трубку, вежливо поздоровалась и слушала очень внимательно, кивая и слегка улыбаясь.
— Да, я поняла вас… Сделаем все, что можем!.. Дать трубочку обратно вашей дочери?
Она вернула телефон и продолжила писать, внимательно на меня посматривая. А я продолжила чувствовать себя дурой. К тому же дурой очень слабой, вялой, как дождевой червяк в холодной майской луже.