Впереди, в трех беременных от меня, журналистка Александра в наушниках. Не хочет слышать местное радио — повариху, слушает свое.
Я еще раз оглянулась на беременных. Кто-то из них получит квартиру. Интересно, кто? А ведь еще могут кого-то довезти или по срочной забрать прямо в Новый год?
— Всем физкульт-привет!
И немедленно все беременные сморщились и закашлялись, будто каждую обдали ее личным раздражающим запахом, от которого мутит.
Милка.
Сверкая стразами, как утренними звездами, она вошла в столовую и счастливо осмотрелась.
— Яковлевна, привет!
— Здорово, Милка! — повариха обрадовалась, заулыбалась. — Что? Опять пожрать?
— Не, потрындеть охота!
— А, ну, давай-давай…
— Че на обед будет?
— Вона, смотри в меню, не слепая же?
— Ай, лень мне. Я масло заберу, раз никто не ест?
— Забирай, только не тресни! И так, вон, задницу вырастила — скоро убежит.
Журналистка Александра застонала и вышла из очереди. Потянулись к выходу и многие другие беременные, которые не могли слышать этот ужас.
— Какой кошмар! Безобразие! Надо главврачу пожаловаться!
Милка с удовлетворением смотрела на организованное ею движение масс и почесывала живот.
Мне бы тоже уйти, но тогда я, во-первых, столкнусь с Милкой у входа, а во-вторых, точно останусь без завтрака — без еды, без паечки, без божественного омлета, без манны больничной, без пира во время чумы… Втянув голову в плечи, пригибаясь и не глядя вокруг, я добралась до окошка.
— Так, это кто у меня? — грозно спросила Яковлевна. — Когда поступила?
— Вчера днем.
— Какая палата?
— Тринадцатая.
Яковлевна зависла, цепким взглядом сканируя мою сомнительную личность.
Мне пришлось расправить плечи, как на фото на паспорт, и честно посмотреть в ее румяное лицо.
И… Ох…
Яковлевна была очень толстой. Невероятно, гигантски толстой, слонообразной. Окошко прятало ее, оставляя миру только пухлую руку и три шустрых подбородка. Но теперь у меня была возможность видеть ее всю. Вернее, даже так я видела ее не всю. Тело Яковлевны заканчивалось где-то за рамками траектории взгляда.
Еще она тяжело дышала, посапывая на вдохе и похрипывая на выдохе.
Я забыла, зачем шла.
— Спокуха. Яковлевна, это моя подружка!
И на мое плечо шлепнулась рука в розовом.
— Мы с ней… — Милка наклонилась поближе к окошку, — за квартирой пришли. Понимаешь, да?
— А-а-а, — уважительно сказала Степановна и шмякнула новую порцию омлета. — Ну, так и про меня не забудьте…
— А как про тебя забудешь? Ты, вон, здоровая какая!
— Я те щас! — Яковлевна не зло замахнулась на Милку черпаком. Милка заржала и забрала мой омлет себе.