Ты не думай, я тебя совершенно ни в чем не обвиняю! Ты все равно — самая долгожданная премьера в моей жизни! Я просто на себя злюсь. Нелепости своей удивляюсь. До тридцати лет жить, не имея бизнес-плана! О чем я думала? Ведь все было — молодость, разум, свободное время! Почему я не вычислила сразу главное? Почему я не взяла кредит, не построила квартиру, дачу с кроликами? Отчего я была такой несерьезной? Ну, вот на что я потратила двенадцать прекрасных, очень удобных для карьеры лет своей жизни? Да, поучилась в институте… Да, поработала в разных интересных проектах…
Мне там было интересно. Я всегда шла на работу как на праздник. Поразительно, но я всю жизнь ходила на свои работы как на праздник! И это, вероятно, меня и сбило с толку… Может, если б мне не нравилось, я б искала место получше? Ну да… Я искала бы работу получше и нашла бы ту, на которую ходила как на праздник… Значит, беда в том, что мои праздники неденежные? Надо было выбирать такую работу, где хорошо платят, а не такую, где праздник…
Но вот тоже… А как это понять в двадцать лет? Ты же весь горишь на этой работе, не замечая времени и дней, когда аванс и зарплата! И вокруг такие же фанатики, и вам в кайф, и в этом какая-то суперценность, ты понимаешь, что ты не зря живешь! Не зря! Работаешь-работаешь-работаешь, не накапливая ничего, кроме радости от работы…
А потом вдруг сразу — тридцать, ты беременная, и единственное очевидное накопление у тебя — в районе талии…
Я — не стратег. Да что там… Я просто неудачник… Неудачница…
И нас таких много…
Около одиннадцати месяцев назад
Иван Иванович сидел в нашей корпоративной кухне ужасно грустный. Кофе перед ним. Засохший пряничек.
— Иван Иванович? Вы заняты?
— Я? А, нет. Так сижу… Ты что-то хотела?
— Да, хотела сказать, что написала несколько вариантов слогана для минеральной воды. Вы посмотрите?
— Завтра, хорошо? Что-то я сегодня туп и слаб…
— Вам… может, помощь какая-то нужна?
— Да нет… Ты и так больше всех меня выручаешь. Да ты всех тут выручаешь. Спасибо.
— Не за что. Мне приятно. Я люблю… работать. Он кивнул и снова отвернулся к своему пряничку. А мне бы уйти… Ну, что лезть к человеку в душу? Но как уйдешь? Как оставишь его, такого одинокого, любимого, одного сидеть с плечами опущенными? Я покружила еще пару минут по офису и снова вернулась на кухню.
— Вы извините, — сказала я, краснея. — Но я вас одного оставить не могу. Я потом спать не буду. Хотите, вы выговоритесь, а я послушаю? Или поругаем кого-нибудь вместе? Или просто так посижу рядом, помолчу? Хотите?
— Спасибо! — еще раз улыбнулся он — и снова ничего больше.