– Насколько я знаю, в штрафбат попадают только за воинские преступления, а здесь собраны одни только новобранцы. Как это понимать?
– Идёт война, и обычная практика не действует, поэтому мы вынуждены формировать боеспособную часть из тех отбросов, которых нам подсеяли вербовщики.
– Вопросов больше нет, кроме одного: когда нас кормить будут?
– Через два часа прибудет полевая кухня и накормит. Больше вопросов нет?
– Никак нет!
– В таком случае жду тебя с докладом ровно через сутки.
– Разрешите выполнять?
– Выполняй.
Строевым шагом покинув кабинет, я вышел на улицу и, погрузившись в бронетранспортёр, поехал обратно, но на этот раз без всякого сопровождения. Вернувшись, я забрался на башню бронетранспортёра и объяснил людям сложившуюся ситуацию; подтянув гавриков и гостей, потребовал от каждого из них набрать людей и заняться устранением последствий ночного безумия, по ходу дела подключая к работе всех, кто пережил сегодняшнюю ночь. Народ проникся и незамедлительно включился в работу. Мы все, в том числе и я, пахали как проклятые, но всё ж смогли уложиться в установленные сроки, правда этому иногда мешали всякие отморозки, прятавшиеся в казармах, но новобранцы, пережившие ночной кошмар только благодаря взаимовыручке, мгновенно подавляли сопротивление и, отвесив болезненных тумаков, включали их в работу.
Ровно через двадцать четыре часа, пошатываясь от усталости, я вновь появился в кабинете борова в офицерской униформе и сделал полный отчёт о проделанной работе, после чего мне и моим людям дали два дня выходных, во время которых обещались не беспокоить.
Нет, ну что за невезуха такая?! У всех глюки как глюки, вполне безобидные, по крайней мере у большинства, а мне достались какие-то особо изощрённо извращённые садюги. Измываются надо мной как хотят и ни в чём себе не отказывают. Вот и сегодня, я приполз в казарму, еле волоча ноги от усталости, и завалился на свою койку, не в силах пошевелить даже пальцем.
Всё завертелось буквально сразу после окончания наших двухдневных выходных, отведённых для нас командованием.
Подняли нас по тревоге очень рано и, выстроив неровный строй, выстригли всех под ноль, а затем приступили к санитарно-гигиенической обработке, и только после этого за нас взялись медики. Когда все полагающиеся врачебные процедуры были завершены, нас, сверкающих голыми ягодицами, отогнали на вещевой склад, где сурового вида старшина выдал всем три комплекта армейских комбинезонов с обувью и снаряжением. Вся эта утомительная процедура заняла целый день, а на следующее утро начался сущий ад, продолжающийся до сих пор…