Мы с Рут испытывали то же самое, когда увидели это в первый раз, и до сих пор не отвыкли от этого ощущения. Я не думаю, что это когда-нибудь произойдет и надеюсь на это. Если мы перестанем на это реагировать, значит что-то не так, но музыка в этом не виновата. Однако об этом не может быть и речи – мы всегда будем испытывать глубокие чувства, когда будем слышать и видеть музыку, написанную такими мастерами, а это действительно мастера, Роджер».
Роджер смотрел на Рут с восхищением, даже поклонением перед мастерством, которого она достигла. Рут это позабавило, и, ничуть не тронутая таким выражением эмоций, она поспешила отмахнуться от похвал.
«Я не сделала ничего особенного, Роджер. Каждый, кто играет на каком-нибудь инструменте, может произвести такой же эффект. Это создает механический инструмент, но ни один инструмент не сможет сочинить музыку. Вот кому должна быть адресована похвала – композитору».
«Я правильно понял, что какой-то великий музыкант написал эту пьесу специально для вас?»
«Совершенно верно, Роджер. Еще один сюрприз? Это неудивительно, если подумать, что все знаменитые музыканты, покинувшие земной мир, должны где-то находиться. Не так ли?»
«Да, конечно. Странно, я об этом даже не подумал».
«Я думаю, – заметил я, – это потому что большинство людей считает композиторов только полулюдьми. Поэтому многие из них на Земле жили впроголодь. А когда они умерли, о них вдруг вспомнили, воздвигли им памятники, а их произведения вдруг стали очень ценными. Сейчас дела на Земле обстоят немного лучше, и композитор не умирает от голода, но если он сочинил по-настоящему хорошие вещи, они становятся намного более ценными после его смерти. В настоящий момент на Земле нет гениев. Все истинные гении – здесь. Музыка, которую ты слышал сейчас, это произведение истинного гения. Даже если не видеть ее, а только слушать, это уже наслаждение».
«И как долго этот шар останется здесь?» – поинтересовался Роджер.
«Обычно, – ответила Рут, – он исчезает через несколько мгновений, но мы с монсеньором дополнительно зарядили его своими мыслями, чтобы ты увидел его во всем великолепии. Когда оркестровые или другие произведения исполняются быстро одно за другим, то если формы будут оставаться слишком долго, они начнут беспорядочно нагромождаться одна на другую и терять свои очертания».