Хотя топор у меня за спиной, выкованный Бод, был знатный. Не ржавеет, долго держит заточку, очень хорошо сбалансирован и весит заметно меньше таких же топоров из других сплавов, хотя и не настолько, чтобы его можно было сравнивать с пушинкой. Примерно немного легче полуторного меча из лёгких сплавов. Из какого металла сделан мой топор — я не знаю, и не знают мои знакомые кузнецы, но Бод активно используют этот металл для своего оружия на продажу. Лёгкий, прочный, стойкий к коррозии и пачкается куда меньше наших сплавов; по цвету похож на чистую сталь, только с лёгким сине-зелёным оттенком. Рукоять из обычного дерева, обшитого приятной на ощупь тканью с коротким ворсом, от которого руки на морозе не мёрзнут, но, как я подозревал, внутри рукояти скрыт металлический стержень для увеличения прочности и балансировки. Проверять что-то не хотелось, зачем портить хорошую вещь?
Крагер долго выбирал суда, пришвартованные в порту и набиравшие пассажиров, направляющихся в Шаршанг. Кораблей стояло около десятка разной вместимости, и, на мой взгляд, многие были весьма достойными и внушительными судами, но половину из них Альтер забраковал сразу же, едва увидав. Ещё часть забраковал Вьяти, проявивший внезапную жадность, когда услыхал, какие цены заломили капитаны. В конце концов, мы остановились у двухмачтовой шхуны потрёпанного вида с полуоблезлыми парусами странного жёлтого оттенка (словно их долгое время вымачивали в моче их же моряков), которая устроила их обоих. Название у шхуны было громкое — «Летящий Биль». Как оказалось, Биль — это имя старого друга капитана шхуны, который в отрочестве в пьяном угаре долбанулся головой и, решив, что он — ласточка, сиганул со скалы.
Нам повезло — команда только прибыла из Ролдерога в порт и ещё не успела наклюкаться, так что, как только они набрали нужное количество пассажиров, мы все смогли отплыть, и нам троим не пришлось ждать сутки, а то и больше, как в случаях с другими кораблями. Вместе с нами плыла семья из пяти человек к каким-то родственникам — муж с женой и братом и двое детишек, семилетние мальчик с девочкой, близнецы. Мы их не трогали, а они — нас, хотя первый день ребятня кружилась возле меня, не отставая ни на миг. Крагеров и соназгов всяких они видели, а вот северян — никогда. Готов поспорить, что скажи я, что я — танг, сразу бы вся их семейка и половина команды сиганули в море. В какой-то мере это было бы весело, но, правда, оставшиеся моряки обнажили бы оружие и нашинковали меня на салат для акул.
В море до этого я никогда не плавал, так что первые дни мне пришлось бороться с морской болезнью. Аршинные волны мне казались гигантскими, они изводили меня долго, сутки напролёт, туманя мозги и прочищая кишки. А на четвёртый день всё стихло, море стало похожим на зеркало, такой ровной оказалась вода. Мы в это время как раз подошли вплотную к рифу и подводным скалам, а ветер умер у нас в парусах, так что морякам пришлось сесть за вёсла. Когда на востоке на горизонте показалась тёмная сверкающая полоса, мы прошли только половину рифа, и на вёсла сели уже все, исключая женщину, детей и хлипкого Вьятлатта, не способного даже поднять здоровенное весло над водой хоть на вершок. Зато Альтер работал за пятерых. Видать, мои молитвы всё-таки помогли, так как шторм нас нагнал только в самом конце рифа, и мы напоролись бочиной только на одну скалу — дерево выдержало, хотя капитан уже было подумал, что мы все дружно в следующий миг пойдём на корм рыбам. Даже течь не появилась, так, царапина.