Затем он засмеялся и добавил:
— Я хочу сказать, что бухгалтерию мы не вели.
Джейк стоял не двигаясь, как будто боялся, что, если он шевельнется, его гнев выплеснется наружу. Он был словно в оцепенении.
— Но что же произошло с Джейком? — спросила я. — Мы знаем, что его мать оставила его, но потом вернулась за ним, после чего его выкрали. Как он оказался в приюте?
Гарриман развел руками.
— Я боюсь, что у меня нет ответа на этот вопрос. Все, что я могу сказать, — люди, готовые купить себе детей, не станут мучиться угрызениями совести, если ребенок не оправдает их ожиданий. Подумайте о тех людях, которые покупают чистокровных щенков, а потом отправляются на пруд и топят их только потому, что они нагадили на ковер или пролаяли всю ночь.
Я была в ужасе от сравнения. Но Гарриман был прав в одном: в данном случае щенок отличается от ребенка лишь тем, что его легче купить. Я посмотрела на Джейка. Губы у него собрались в тонкую полоску, а лицо побледнело. От него исходила энергия ненависти.
— Вы думаете, что меня выкрали, потому что доктору Джонсу показалось, что я могу стать жертвой насилия в семье, но та семья, куда меня продали, решила, что со мной слишком много проблем, и тогда меня подбросили в приют?
— Такое возможно, — сказал Гарриман, глядя на Джейка. — Мне жаль, сынок. Я не знаю. Трудно утверждать что-то наверняка.
— Подождите, — произнесла я. — Вы хотите сказать, что мой отец знал об этом?
— Я не знаю, был ли осведомлен твой отец о всех аспектах деятельности проэкта «Спасение».
— Но он был педиатром всех пропавших детей, Ридли, — мягко обратился ко мне Джейк.
— Ну и что? Это еще не значит, что он сообщал об этих детях. Кто угодно в клинике мог заниматься этим. Медсестра или другой врач.
Джейк взглянул на меня с грустью.
— Но как в его семье появилась ты?
Мы погрузились в молчание, а затем я снова посмотрела на Гарримана.
— Я Джесси Стоун?
Он взглянул на меня, и я заметила в его глазах мимолетное сострадание.
— Да. И мне известно лишь то, что твой случай был особым.
— В чем это выражалось?
— У меня есть определенная договоренность с Беном и Грейс, Ридли. Тебе надо поговорить с ними.
— Вы хотите сказать, что мои родители купили меня? — спросила я.
— Я этого не говорил, Ридли. Тебе надо поговорить с Беном и Грейс.
— Но я спрашиваю у вас.
Я подумала о человеке, которого всю жизнь считала своим отцом. Я знала его руки, его лицо, его манеры и привычки. Я вспомнила, как он приходил после работы домой… Но оказалось, что он купил меня, как дом или машину. В нашей семье все представлялось таким красивым, почти идеальным, но с изнанки была лишь пустота и ложь.