— Что произошло?
— Ты упала в обморок, но никто не подхватил тебя. Ты ударилась об асфальт, расшибла голову и потеряла много крови.
Я попыталась восстановить в памяти эти события, и весь ужас пережитого нахлынул на меня с новой силой: битое стекло в кафе, храм, исчезновение Эйса, кабинет Александра Гарримана.
— Папа, — прошептала я. — Как много лжи…
Мой отец вздохнул, придвинул стул ближе к кровати, тяжело опустился на него и положил голову на руки. Когда он поднял на меня взгляд, я заметила, что он плачет. Это испугало меня. Я искала утешения, но не нашла его. Отец был раздавлен.
— Папа, кто я? — Я попыталась сесть, но комната закружилась у меня перед глазами. Я оставила эту попытку.
Он медленно покачал головой.
— Ты Ридли, моя Ридли. И навсегда останешься ею.
Он говорил искренне. Но это была лишь часть правды, и мы оба это сознавали.
— Больше никакой лжи, папа.
— Это не ложь! — воскликнул мой отец. — Я относился к тебе как к дочери! Ты для меня больше чем родная дочь!
Я поняла, что если бы это было возможно, он снова принялся бы все отрицать. Но этому не суждено было больше случиться. Я выросла.
— Я Ридли, папа. Но ведь я не всегда была Ридли. Раньше я была Джесси Амелией Стоун, дочерью Терезы Стоун. И эта женщина погибла из-за проекта «Спасение».
Мой отец несколько секунд смотрел на меня. Вокруг его глаз собрались морщинки, которые я не замечала раньше. Кожа на его руках была тонкой и сухой. Это были руки старика.
Он снова закрыл лицо.
— Нет, — сказал он приглушенным голосом.
— Ты знал, папа? Ты знал, что стоит за работой этого проекта?
Он яростно покачал головой.
— Нет, — твердо ответил он. — Я рассказал тебе все, что знал сам. Если это правда, — то, что мне рассказали детективы, — то я не имел об этом ни малейшего представления. Ты же знаешь меня, Ридли. Ты знаешь, что я не способен на такое.
Я никак не могла решить, верить ему или нет. Самое страшное было то, что я не могла доверять никому. У каждого были свои мотивы лгать мне, благие или корыстные.
— Но как я оказалась у вас? Если ты скажешь, что не знаешь этого, то я тебе не поверю. Как я оказалась в вашем доме под новым именем, папа?
Он взглянул на меня с грустью. Такое же выражение я видела на лице Макса, когда в тот роковой вечер за ним закрывалась дверь в отцовский кабинет.
Вдруг дверь в палату распахнулась, и на пороге появилась моя мать. Она выглядела более собранной, чем отец. Я не знала, сколько она успела услышать. На ее лице была грустная улыбка. Я не знала, что ей было известно, а о чем она не имела ни малейшего представления. Я вспомнила о бабочке, которую в феврале видела на станции метро. Мама подошла к моей кровати и положила свою холодную сухую руку мне на лоб, словно какой-то материнский инстинкт подсказал ей проверить мою температуру.