Моя мать, как я заметила, не потрудилась посмотреть на карточку во второй раз. Вместо этого она откинулась на спинку стула и уставилась на меня. Я не могла понять, что она хочет выразить своим взглядом.
— Этот человек полагает, что я его дочь.
— Откуда ты знаешь, что речь идет о «нем»? — жестко отозвалась моя мать.
— Я не знаю. Я так решила из-за почерка, и мне кажется, что я права, — тихим голосом ответила я.
В этот момент мой отец сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он от души рассмеялся. Каким-то утробным добродушным смехом.
— Дорогая моя, — произнес он наконец. — Но это же просто чья-то шутка.
— Я бы не сказала, что это смешно, — заметила мать.
Я посмотрела на них и расправила плечи.
— Я и не хочу сказать, что это смешно. Вчера я получила это по почте, и это меня задело. У меня возникли вопросы, мама.
— Ну что ж, задай эти вопросы, и я на них отвечу, — обратился ко мне отец. Его смех оборвался так же внезапно, как начался. — Я не верю в то, что ты сомневаешься в моем отцовстве, Ридли. Мне кажется, что кто-то решил поживиться за наш счет.
— Ты же умнее, чем они предполагают, да? — Быстро кивая головой, мать произнесла эти слова едва ли не обвинительным тоном. — Я хочу сказать, что твое фото целую неделю или более того показывали по телевизору и печатали в газетах. Какой-то сумасшедший решил, что ты напоминаешь ему кого-то из прошлого. Он либо безумец, который хочет внушить тебе, что ты его дочь, либо у него какие-то свои планы. Это так глупо.
Я молчала, но мои сомнения по-прежнему не давали мне покоя.
— Но как так вышло, что у меня нет фотографий до двухлетнего возраста? — наконец спросила я и сама поняла, что мой вопрос прозвучал как-то по-детски.
— О боже ты мой, — устало произнесла мать. — Ты сейчас напомнила мне Эйса.
Я ненавидела, когда родители сравнивали меня с братом. Он был ребенком, который принес им одни страдания, одни разочарования. Он выбрал улицу, растоптал все, что было для них свято. Ему было плевать на их любовь, и он на протяжении многих лет стал для них источником горя и боли. Я внутренне сжалась, но старалась этого не показывать. Я продолжала смотреть на мать, и она ответила.
— Я уже рассказывала тебе, что мы хранили фотографии в подвале. Подвальное помещение однажды затопило, и все фотографии испортились. Если я не ошибаюсь, там были снимки из роддома и все фото, на которых ты запечатлена в младенческом возрасте.
Она действительно говорила мне об этом, но я почему-то забыла. Мне было страшно неловко, словно меня уличили в каком-то недостойном поступке. Но какая-то неведомая сила заставила меня продолжить допрос.