ДжеНа гладила его руку, пропущенную под её рукой к груди. Перебирая его пальцы и целуя их, внезапно, она ровно, без дрожи, но с истовой решительностью, произнесла:
— Я люблю тебя, ЧанСоб.
Он застыл. Впрочем, он и так лежал, не шевелясь, но теперь его парализовало. Не обман ли это слуха? Эта светская львица умеет любить? И любит его? За тысячную долю секунды пронеслись те моменты, где она обидела его, но, кажется, это был их предсмертный хоровод. Больше он не пустит к себе эти воспоминания.
— И я люблю тебя, ДжеНа! — он поцеловал её плечо, но она тут же развернулась к нему. В глазах её стояли слезы счастья. Губы дрогнули, но ничего не сказали, продолжая вздрагивать и улыбаться.
ЧанСоб накинул на них покрывало и они, наконец-то, осуществили очередную его мечту, принадлежавшую к области амбиций — они занялись любовью пятый раз подряд. Не упоминая личности, парень не упустит шанса похвастаться и оставить друзей с носом! Но эти эгоистичные раздумья растаяли, стоило ДжеНе оказаться под ним и принять его в себя до конца, крича его имя и шепча «люблю» сквозь стоны.
Когда они не оскверняли её пентхауз и все его, даже труднодоступные, закутки, они любили посидеть в каком-нибудь тихом ресторанчике, вспоминая, как начинали знакомство. Они гуляли по паркам и музеям, когда было время в их загруженных графиках. Они поднимались на смотровые площадки, любые доступные высокие крыши и, обнимаясь, смотрели на огни столицы, выдыхая изо рта пар, сливавшийся в единую туманность. ЧанСоб расстегивал куртку и прижимал к себе ДжеНу, укутывая с двух сторон.
Потом они тайком встречались за кулисами и, находя пустые гримерки, придавались любви в них, наверстывая упущенную когда-то возможность. После взаимного признания в любви, однако, страсть переросла в нечто большее, поэтому всё чаще они предпочитали поговорить, полежать, не двигаясь, надеясь, что вот-вот они выгадают больше времени или смогут встречаться открыто. Но как только ДжеНа заикалась об этом, ЧанСоб краснел, бледнел и умолкал. Она понимала, что он не готов, поэтому не настаивала. Ей это и не нужно было. Она обрела покой и счастье наедине с одним человеком, и до всех других ей дела нет.
Совместные завтраки, обеды, ужины, прогулки, покупки, поездки на природу, всё насыщало их дни, историю, которую они создавали для себя. Почти два месяца забвения и упоения. Ноябрь шел к концу, но холода улицы затмевались жаром любви, хотя зима, как известно, суровее, и её морозы способны остудить даже самое горячее пламя…