— Ты наговорил наобум всякой правдоподобной всячины, половина из которой…
— А трахаться ты любишь без презерватива.
— Что за бред?! Вот и доказательство, что ты несёшь чушь, потому что этого… Потому что… Потому…
— Любишь с презервативом?
— Нет, просто… потому что…
— Потому что ты ещё ни с кем не трахалась. Спасибо, я получил ответ — ты девственница. Если бы у тебя был хоть какой-нибудь опыт, ты бы определилась «да» или «нет», а так ты сама не знаешь, что бы тебе понравилось, потому что ничего не пробовала.
— Мало тебя Николас избил! — рявкнула Николь и, развернувшись, хлопнула дверью. Сандо устало покачал головой. Что за напасть? Ещё не хватало влюбленной мегеры, чей характер сквернеет потому, что она никак не избавится от целомудрия, и, о ужас, она подумывает избавиться от него с его — Сандо, помощью. Будь она уже бывалой дамой, он бы удовлетворил её (и себя), и разбежались бы, но так… А может это Николас так следит за её моральным обликом, что она при всём своём? Тем более тогда надо исчерпать её симпатию. А как? Сделать вид, что крутит с другой шашни! А кто тут есть из других? Цянь? Темная лошадка, лучше не надо. Джессика, Кристал или Эмбер. Выбор не велик, но ведь нужно лишь сделать вид, и Николь отстанет. Едва подумав о том, что придётся ломать комедию, Сандо сразу же отсек этот вариант. К черту, он не артист жанра мелодрамы. Хочет бегать за ним и приставать — пусть бегает и пристаёт, он будет игнорировать, но не ввяжется в роман, хоть бы и фальшивый. У него здесь другая задача — безопасность Дами и Джина, и некогда заниматься разведением мостов и переключением стрелок. И к слову о Джине, где же он застрял?
Привыкая, что только в одиночестве, за закрытой дверью может отдохнуть и собраться с мыслями, Дами расслабила плечи, подняла руку к золотой заколке в форме журавля, держащей прическу, чтобы убрать её и распустить волосы. Возле ширмы почудилось движение, и она, едва не закричав, успела разглядеть вышедшего из-за неё Джина, прежде чем привлекла шумом внимание. Но испуг за секунду ворвался в грудь, к которой она приложила ладонь. Наслушавшись о многочисленных покушениях и убийствах, Дами не знала, когда, от кого и чего ждать.
— Господи, Джин! — успокаиваясь, прошептала она, и сорвалась с места, бросаясь ему на шею, в распахнутые объятия. Целую вечность этого не было, два с лишним месяца, они не касались друг друга, не могли поцеловать любимые губы, обняться. Дами комкала рубашку Джина на спине соскучившимися пальцами, прижавшись щекой к груди. Руки мужчины прижали её к себе крепче. — Что ты творишь, ну что ты творишь?