— Соа, это не так, ты мне очень нравишься, и…
— И я поняла ещё кое-что, — девушка поднялась, подойдя к Намджуну и выходу. — Что я всё ещё хочу Богома. И я не думаю, что следует встречаться с одним, когда голова, или сердце, или вагина — я не знаю, какой орган за это ответственен, — тянется к другому. Это было бы враньём и предательством.
Намджун вспомнил о своих помыслах в сторону Чжихё, и робкими шагами поплёлся за Соа, провожая её к двери. Что он мог теперь сказать? Он не возымел храбрости признаться своей девушке, что заглядывается на другую. А сказала бы ему правду Соа, не застань он их с Богомом?
— Так… что теперь между нами будет? — тревожно спросил он.
— Не знаю, мне нужно подумать и разобраться в себе. Тебе, мне кажется, тоже.
— Ты домой? — Соа убрала мобильный в карман пиджака.
— Да, я вызвала такси, оно почти подъехало. — Они замерли на пороге. У Намджуна не было нужной фразы, такой, которая могла бы помочь, спасти, что-то решить. Он не был мастером слова в те моменты, когда требовалось изъясниться о чувствах, расставить по полочкам претензии и ответы на них. — Созвонимся, — предложила и отрезала усреднённой интонацией Соа.
— Созвонимся, — кивнул Намджун, глядя, как она вышла и закрыла дверь. Постояв в одних трусах перед этой преградой разделившей его с той, которую он хотел удержать, но не знал как, парень вернулся в квартиру, и там напоролся на Богома, в вальяжной позе, словно всё происходящее его не касалось, ожидавшего развязки.
— Она ушла? — только и спросил он. Рэпмону не хотелось с ним говорить, спрашивать о том, почему он не сказал, что они с Соа встречались. Девушка, которую он вот-вот готов был сделать своей женой, оказалась куда лучше и ближе знакома с его другом, который своими щегольскими и выспренными взглядами заявлял о причастности к чему-то сакральному и личному, где прежде было только двое: Соа и Намджун.
— Я тоже тут не задержусь, — бросил мужчина и вошёл в спальню, повторяя действия Соа, натягивая на себя одежду, заказывая в мобильном такси. Когда он указал адрес, то вспомнил о четвёртом лице пьесы, и пристыдился. Тут же Чжихё! Он не может оставить её тут с этим соблазнителем и развратителем! Застегнув рубашку, он вышел из комнаты. — Позови Чжихё, она уедет со мной.
— Она спит, я не стану её будить, — пожал плечами Богом.
— Я её не брошу тут, с тобой.
— С чего это? Она моя девушка.
— Что ж ты целуешься с чужими? — Приятель озарился такой улыбкой, что ощутимо прозвучало в воздухе аргументированное и логически выверенное: «Потому что могу». Намджун, не выдержав, попросил у Будды прощения за проявление насилия и причинение вреда живому существу, после чего, в два шага подлетев к давнему, а теперь уже и бывшему другу, врезал ему в челюсть. Пока Богом падал на пол, в стороне раздался вскрик. Обернувшись, мужчина увидел полностью одетую Чжихё, будто она и не ложилась, но это было не так, что выдавали растормошенные волосы и слегка заспанные глаза.