— Совершенный мир — это не тот, где все красивые, — опрокинув последнюю рюмку, поднялся Намджун. — Совершенный мир — это где ты способен полюбить единственную, причем взаимно.
— Понеслась сентиментальщина, — расплылся Чонгук коварной усмешкой. Подтянувшись к спинке дивана, он скрипнул чёрными кожаными штанами, закидывая ногу на ногу. — Куда собрался? К путанам?
— Не дождёшься, — победно приподнял подбородок старший из всех присутствующих мужчина. — Домой. Вместе со своей сентиментальщиной.
Попрощавшись с друзьями, Намджун вышел на стоянку, но вспомнил, что выпил, поэтому вызвал такси. Короткий разговор не вернул ему прежнего приподнятого состояния духа, но несколько развлёк и отвлёк. Может быть, Чонгук прав, и он слишком сентиментален? Женщины липнут к тем, кто к ним не благосклонен, но зачем тогда это внимание, если оно не поощряется и не принимается? Соа замешкалась между ним и Богомом, непостоянным, ненадёжным и непонятным, Сана спала только с теми, кого ненавидела. Есть хотя бы одна девушка, которая любит адекватно, обоснованно и заслуженно? Намджун переставал понимать что-либо, себя в том числе. Встречаясь с Соа, он заглядывался то туда, то сюда, подвергался соблазнам, словно не у него была прекрасная и ждущая, как выяснилось, жаркой страсти девушка. А вот теперь, когда он фактически холост опять, ему та же Сана уже не застит солнечный свет. А Чжихё? Такси ехало по центральным улицам, и мужчина вспоминал, как они с ней вчера ехали вдвоём. Он был растерян и подавлен, не очень понимал, что делал, да и сейчас… Вертя в ладонях мобильный, он понял, что хотел бы набрать Чжихё и что-нибудь ей сказать. Но что? Он понятия не имел, о чём с ней можно поговорить. Да и номера её у него до сих пор не было, только номер Чонён. Намджун поглядел на время. Давно за полночь. Сёстры Пак спят, пока он катается по кибанам, ещё достаточно молодой дурак, который знать не знает, что ему нужно и, озадачившись мыслями о Чжихё, он теперь прикусывал удила, напоминая себе об опыте с Соа. А что, если в нём так и будет говорить желание самих отношений, как таковых, вводя в заблуждение? Что, если это не симпатия к личности, а тяга к семейности? Как отличить и опознать?
Добравшись до дома, Намджун вошёл в свою спальню, скинул костюм, увидел кигуруми-оленя. Крадучись защёлкнул дверь в свою комнату, чтобы никто не вошёл и, чувствуя себя извращенцем, натянул на себя пижаму. Глупо, смахивает на шизофрению и психическое отклонение, но прикольно. Жаль только, что рядом нет единорога, но разве может он, пошлый, развратный и похабный мужик, привлекать такую невинную и хорошую девушку? Он друг Богома, и когда-то ничем от того не отличался. Всё, что видел до последнего Намджун в Чжихё — это её аппетитные формы. Нет, ещё её аппетитную выпечку. Нет, ещё приятный и женственный характер. Нет, ещё честность и беззащитность, которыми вовсе не хотелось воспользоваться, которые хотелось сохранить в ней, оберегать её. Но разве может сберечь что-то такой олень, как он, если первые же за дохрена лет отношения сберечь не смог? Нет, никогда он не понравится Чжихё, даже пробовать не стоит, к чему это всё? Оступится снова, причинит боль девушке (а вдруг? Сам же не знает, чего хочет), дотопчет растоптанное Богомом. Эх, судьба-судьбинушка, что ж ты такая сложная и непонятная? Нет бы положить счастье под нос, просигналив, что вот оно — твоё, так нет, ищи, мучайся, угадывай!