приду. Это возможно?
— Да, естественно, — СынХен тепло улыбнулся — извини, я что-то совсем не соображаю…
— Тебе надо отдохнуть, — я исчерпала запас самообладания, когда ещё думаешь, что говоришь, а не несешь всё подряд, что всплывает в голове — а мне пора домой. До встречи!
— Я позвоню, — бросился он меня провожать и едва догоняя и толкаясь плечом о мимо проходящих, добавил — уточню, когда репетиция!
— Хорошо, хорошо, — протараторила я, достигнув двери, ведущей в мир простых смертных, где заканчивался доступ к тому, чего хотелось больше всего этим самым смертным.
Я махнула ему рукой, слегка оглянувшись, и выпорхнула в толпу галдящих поклонниц, которые становились чуть тише, когда я проходила мимо и провожали меня глазами до первого поворота, за которым я скрылась из их поля зрения.
Когда я села на пассажирское сиденье возле отца, то у меня начали дрожать колени. Я автоматически пересказывала ему свои ощущения, хотя ничего нового в них не было, но в мыслях моих держалась одна неотступная строчка: не смей ни к кому привязываться. Дружба и только дружба. Но разве после встречи с друзьями дрожат колени?
Следующим же вечером СынХен позвонил мне и продиктовал всё своё расписание на неделю, в которое входило и три репетиции с его коллегами-музыкантами. Одна была слишком рано утром, другая почти поздно вечером, и мы сошлись на той, что была через пару дней в обеденный час. По телефону говорить с ним было намного проще. Я не видела его внимательных глаз, не смотрела на смущенную улыбку, да и своего лица, отражающего все эмоции, тоже показывать не приходилось. Нам удалось по-дружески поболтать минут двадцать, не меньше.
Мама услышала, что я разговариваю с каким-то молодым человеком и опять начала на меня косо посматривать. Скрывая это всеми способами и считая, что я не замечаю её пристального взгляда за спиной, мама была худшим шпионом на свете. Неужели она продолжает думать, что я опускаюсь на дно человеческого общества? Ради какой-то ясности, я озвучила за ужином для обоих родителей, что СынХен — мой хороший друг, он музыкант, и мне нравится с ним общаться. Я сделала акцент на слове «разговариваем», когда уточняла, чем мы занимаемся при встречах. Которых-то и было всего раз, два, три и обчелся. Что за эти скудные встречи страшного могло произойти, по их мнению? В прочем, они правы в своих подозрениях и догадках. С ДжонХуном хватило всего одного короткого свидания, чтобы завертелась трагичная история с последствиями.
Иногда мне становилось интересно, не хочет ли он хотя бы извиниться в чате? Я сдерживала себя из последних сил, но однажды заглянула туда, в надежде увидеть онлайн некогда моего хорошего знакомого Лидера, теперь ставшего самым чужим из всех мне известных людей. Но чат нашей переписки трансформировался, и там всё так запуталось и перемешалось, что я не смогла отыскать ДжонХуна из огромного количества объявившихся разнообразных Лидеров со всевозможными добавками к никам, от фамилии и года рождения, до гордых и звучных прилагательных. Бесполезно. И даже к лучшему. Мосты сожгли за нас, и мы больше никогда не станем даже виртуальными собеседниками.