— Он прошел впереди меня, — пожал ДжонХун своими широкими плечами, обтянутыми, как и его грудь, белоснежной футболкой. Усилием воли я отвела взгляд — странно, что он не к тебе так мчался.
Теперь он хочет добить меня сарказмом? Или посеять во мне сомнения? Я вспомнила, что у меня с собой была валериана, только задумалась, мне ли её лучше выпить, чтобы выдержать его подколы, или предложить ему? В голове всплыли отрывки памяти, из тех давних времен, когда мы общались по виртуальной сети и имели разговоры по душам; как-то он признался, что его успокаивают в любых ситуациях две вещи: музыка и еда. Сыграть я ему не могла, а вот накормить — это всегда пожалуйста.
— Подожди одну минуту! — подняла я ладони перед собой, как бы делая жест «стоп» и, оставив его, ошарашенного моим поведением, быстро сбегала в номер и достала из рюкзака домашние пироги, которые мама дала мне с собой в дорогу. Они были ещё мягкие и, хоть и остыли, всё равно были вкусными, с вишневой начинкой. Вернувшись, я протянула ему пакет — Угощайся. Сладкое снимает стресс.
Лидер посмотрел на меня непонимающим, растерянным взглядом. Он будто впервые меня видел и не мог узнать, кто я такая. Лицо его расслабилось и медленно, как бы нехотя, улыбка растянулась на его лице. Чувствовалось, что он хотел сдержать её, но не смог.
— Я, на самом деле, голоден, но мне неудобно…
— Бери-бери, — настояла я, и он взял один пирог в руку — мышьяка там нет, а вот с сахаром, кажется, немного переборщили. Ну, да это не очень вредно.
— Спасибо, — ДжонХун спустил с плеча гитару и, приставив её к своим ногам, облокотился о балюстраду террасы — ты умеешь успокаивать…
Его фраза показалась мне не то двусмысленной, не то излишне многозначительной, но я не стала добавлять, что хорошо знаю только его и как с ним обращаться. Странно, что я не смогла тогда перебороть выросшую между нами стену непонимания и нормально объясниться. Наверное, когда говоришь с мужчинами, очень важно не терять самообладания. Иначе из головы вылетает всё, что ты о нем знаешь.
— Извини, — тихо сказал Лидер и посмотрел на меня из-под челки — я давно хотел извиниться, но… в общем, и сейчас как-то не получается. Я не умею этого делать и слово «извини» кажется мне глупым. Оно ничего не меняет и ничего под собой не имеет. Как ты думаешь?
— Пожалуй, в чем-то согласна, — я подтянулась на руках и села на перила, рядом с ним — но это зависит от того, насколько человек раскаивается в том, за что извиняется.
— А вот в том-то и дело, — ДжонХун прекратил откусывать и, дожевав кусок, который был у него во рту, серьёзно воззрился на меня — я не раскаиваюсь полностью в том, что сделал. Зачем же я буду кривить душой? Да, возможно, где-то я перегнул палку и повел себя… тебе виднее, как я себя повел. Но за то, что я с тобой переспал мне не стыдно!