— А кто ее знает… Да вы сидите…. Я нервная стала.
И я словно вижу сквозь дверь: большая черная кошка медленно идет по темному коридору. Она ступает мягко, бесшумно, презрительно.
Дверь закрыта. Маши уже нет. За черными стеклами медленно поднимается луна. Она движется очень заметно. Она приближается. Я сижу боком к окну, но я хорошо вижу, как она плывет по зимнему ночному небу. Это я хорошо вижу. Бледный круг ее движется наискось через всё окно. Скоро он достигнет верхней планки. Это какой-то световой эффект.
Калашкина, всё шито у тебя белыми нитками. Ты — простофиля, Калашкина. А луна добирается до верхней планки и застывает неподвижно.
Слегка скосив глаза, я вижу это… Я отчетливо вижу сомкнутые ее губы, лоб… Я поворачиваю голову, и луна уносится в мировое пространство. И уже ничего нет, только черное стекло.
— Кто там?!
В коридоре тишина. На дверях Клары Ивановны — замок. Свежий наст у порога хрустит и потрескивает сам по себе.
— Эй!.. Эге-гей!..
Там, в поселке, — свежий наст. Я слышал его сытый скрип. Но нужно еще прожить ночь, чтобы наступило утро. И тогда снова — промерзший класс, и Вера теребит отвороты пиджака красными… Не буду ее вызывать! Пусть тревожится. Буду вызывать других. Потом она подойдет: «Почему вы меня не вызываете?» — «Вера, — скажу я, — ты взрослый человек. Ну сколько же можно в прятки играть?..» Ничего я ей не скажу… Завтра снова — учительская. Там некоторые меня недолюбливают: «Он кичится…» А некоторые равнодушны. А может быть, я не знаю их.
…Я иду с Верой днем мимо домов!.. Учитель чертов!..
— Разговоры всякие идут, — сказал мне вчера Шулейкин. И попытался обнять себя правой рукой, и посмотрел в меня маленькими глазками, и замолк, и притаился, пока я сам не расскажу…
— О чем это вы? — удивленно спросил я.
А рядом сидела Мария Филипповна, поджав губы, в красном пионерском галстуке, и тоже ждала, что я скажу, чтобы ринуться с проклятиями…
Я смотрел на Шулейкина, и молчал, и улыбался. Это его всегда очень мучит. Ну же, Шулейкин! Смелей, смелей! Говори! У него даже уши зашевелились, как у гончей, когда она по следу идет. Смелее, Шулейкин… А сам молчу.
— Калашкина заходит к вам часто…
— Мы друзья с Машей.
— А знаете вы, на каком она счету?
— Что?!
— Я хочу предупредить вас, — он очень дружелюбен, — она девочка глупая… Ее засекали неоднократно…
— Как это — засекали?
Мария Филипповна засмеялась иронически.
Потом я спросил у Виташи:
— Послушай, что это Шулейкин плетет?
Виташа поплевал на пол:
— Шулейкин спал с ней. Потом скандал был. Потом замяли это дело… Она ему не дает теперь…