— Финны вроде не негры. Финны — евреи. Лей ещё, — потребовал Джонсон.
— Тс, — сказал Никсон и спросил меня, — Готова камера снимать, Иван? Такая компактная! Немецкая?
— Никак нет, Ричард, советская, — ответил я и положил камеру на президентский стол. — Вы позволите? — спросил я, беря из стопки лист бумаги с гербом США и толстый карандаш из стакана.
— Нет! — сказал Джонсон. — Пусть нальёт сначала!
— Господин президент! Господин президент! Камера записывает звук, но для верности я прошу Ричарда держать перед собой… вот этот текст. Пожалуйста.
— Дай-ка, — Никсон вырвал у меня листок. — Камера со звуком, говоришь? И одной рукой держать можно? Надо будет ее Говарду Хьюзу показать. Что ты тут накорябал? «I confirm the Johnson-Kosygin 25 June 1967 Deal». Дай карандаш. «The supreme secret» вставим перед «Deal». Джонси! А у тебя есть пожелания что-нибудь дописать?
— А? — не понял Джонсон.
— Хорошо, я за тебя допишу. Водки мне и нобелевку! Подпись: Л. Джонси. И сиськи нарисуем.
— Вспомнил! — заорал Джонсон, выскочил из кресла к окну и вытащил из-за шторы початую бутылку водки «Столичная». — Сам пей свой кофе, мистер Дик! Ха-ха! — президент налил себе полный стакан.
— Вот ведь ублюдок, — сказал Никсон тихо. — Ну, всё. Шутка затянулась. Скучно. Окей, сынок, забирай свою камеру, листок этот и пошёл вон. Привет Косыгину. Передай, я типа с ним договорюсь и всё такое про Сделку, но как именно мы будем компенсировать Советам их унижение от проигрыша, решать буду я. Давай-давай, топай отсюда, мальчик, мне ещё с Джонси поговорить надо о моей инаугурации и о его нобелевской речи.
— С господином президентом Соединённых Штатов! — подал голос Джонсон из-за стакана.
— Что? — не понял Никсон.
— Тебе надо поговорить с господином президентом, Дик, Соединённых Штатов США!
— Благодарю вас, господин Никсон, — сказал я. — Чуть не купился на вашу приветливость. Но именно этого я и ждал. Сделке конец, господа президенты, прощайте, — я забрал со стола камеру, а из вещмешка достал сложенную газету. Но развернуть её не успел, Джонсон ткнул в мою сторону пальцем и спросил:
— Куда собрался, ниггер? То есть, русский! Куда пшёл?
— Э-э, меня выгнали, господин президент, — ответил я.
— Кто выгнал тебя, русский? Этот? Ну-ка, жопу в стул! Ты что тут орёшь, мистер Дик? Ты что, фагот? Ты что, древний самосос? Центр вселенной? И бог Аполлон вокруг тебя круги наворачивает?
— Джонси, я…
— Схлопни челюсти, Дик! У тебя что, «кольт» в кобуре под мышкой? Не-ет! Отобрали «кольт»! А вот у Гарри за дверью три запасные обоймы! Хочешь, Гарри одной из них тебя разукрасит? Между глаз там, в печень, в кадык красными дырочками? Вот ведь кайф! Пришифтит тебя Гарри! И телевизионщики уже через полчаса прыгают такие в возбуждении: «Сенсация! Никсон осознал свою паранойю, ужаснулся и покончил с собой на лужайке Белого дома. С особой жестокостью. В должность через месяц вступит вице-президент».