Дрюдор оглядел спутников. В желудке у Долговязого протяжно заурчало.
— Да чего ждать-то, подавайте сейчас! — Сержант улыбнулся настолько приветливо, насколько позволяло ему его голодное брюхо. — За деньги не беспокойтесь. Деньги есть. Король Хор нас ценит.
Он оскалился еще шире, задрав усы до ушей. Зачем сержант упомянул короля, никто не понял. Давно известно, Хор нищий. Но толстуха усмотрела в этих словах скрытый смысл и понимающе моргнула тяжелыми веками.
— Монька! Неси ужин благородным гостям!
На удивление, легко перебирая отёкшими ногами, она поспешила к двери на хозяйскую половину, кинув через плечо:
— Овес в клуне.
Усталые, изнеможенные дорогой путники остались одни. Уги плюхнулся на скамью, вытянув вдоль досок ноги. Долговязый уселся рядом.
— Накормлю Черного. — Микка вышел во двор.
Немой Го устроился под лестницей, повернувшись лицом к входу. Из-под полога халата торчала взведенная дуга, а по левую руку на соседней лавке накрытые платком покоились арбалетные болты.
Лишь сержант остался посреди комнаты с дымящимся ушатом в руках.
— А что значит «деньги есть»? — поинтересовался Долговязый.
— Есть хочешь?
От этих слов рот кашевара до краев наполнился слюной, и он утвердительно кивнул.
— Значит, будешь есть. И наедайся надолго. Все остальное — не твоя забота. Денежки нам пригодятся самим. И золото тоже. А теперь всем мыться.
С этими словами сержант поставил ушат на край скамьи и принялся плескать в лицо горячей жидкостью, отдаленно напоминающей чистую воду.
Вернулся капитан с седлом на плече.
— Великолепный овес. Черный давно не ел такого.
Положив сбрую на скамью, обратился к Дрюдору:
— Серебряный томане́р — это много. Что вы собираетесь предпринять?
— Доверьтесь мне, господин капитан. Я знаю, что делать.
— А мне все едино. — Уги удобней расположился на широкой скамье, — мои карманы пусты, а эта корова, после того как я наемся и высплюсь, пусть хоть повесится от злости.
— Может так и станется, — процедил сержант.
Вошел старик с двумя перекинутыми через локоть большими застиранными полотенцами.
— Куда путь держите, милейшие? — угодливо спросил Дрюдора.
— В провинцию Гэссер.
— Далековато будет.
— Доберемся.
— Это там сейчас Хор?
— Угу.
— Не все его предали?
Сержант удивленно поднял бровь.
— Ты здесь работником, старый?
— Да, за харчи и ночлег. Молодые воюют.
— А откуда знаешь про короля?
— Люди ездят по дорогам, у многих между зубами болтаются языки.
— Ну-ну. А у тебя, стало быть, есть уши. Вон они какие.
И вправду, уши старик имел огромные, что свидетельствовало о покладистом характере и крестьянской сметливости. Обтянутый высохшей кожей без капли жира под ней, а торчащий, как пика конного латника в боевом положении нос придавал лицу комичности.