Жила в Ташкенте девочка (Давидова) - страница 118
— Иринка, ты не узнала меня?
— Узнала, — сдавленным голосом ответила я.
— Это же я, Иринка, успокойся. Это Масма-хола[5], моя тетушка, привела меня к тебе.
— Масма-апа, — как будто во сне, нисколько не удивляясь, сказала я.
А женщина все поглаживала меня по лицу, по волосам, другой рукой осторожно придерживая голову Паны.
— Ну да, да, Масма-апа. Она увидела, что тебя Булкин сюда повел.
— Толкнула шибко… Хотела тебе убежать, — подбирая слова, медленно сказала Масма-апа и, отстранившись, заглянула мне в лицо. — Зачем за этот шайтон идешь? Ой, вой-вой! Я Нияз искал, сказал его: надо Елена Ивановна маленький кизынка взять у этой шайтон! Ой, вой-вой!
Она со мной говорила, приблизив свое лицо к моему, и чем-то похожа стала на мою бабушку. Чем? Может быть, тем, что говорила так, как иногда бабушка начинала говорить с Ниязом. И вдруг комок подкатил у меня к горлу, и я заплакала.
— Я пятку порезала, — сквозь слезы выкрикивала я, — у меня нога очень болит!.. Я сильно порезала ногу, очень сильно болит у меня нога!
Я на все лады повторяла эту жалобу на боль в ноге, хотя не так уж было больно. В тот момент я не думала о том, какими словами я выражаю всю накопившуюся обиду за свои мучения, за тоску и страх — за все, что я пережила не только сейчас, когда старалась выбраться из страшного, душного сарая, в котором запер нас с Паной Булкин. Перед этим был целый долгий день сомнений, неожиданностей, страха. А еще раньше я целую неделю навязывала всем свое беспокойство и, отвергнутая всеми, выболтала свою тайну ненавистному Рушинкеру. Все мои неудачи копились и копились в моей душе и сейчас неожиданно для меня самой вылились в отчаянный вопль, в жалобу на порезанную пятку.
Нияз держал меня за плечи, приговаривая:
— Ты лучше послушай, что я скажу тебе, Иринка, ну, послушай-ка, что я тебе скажу. Посмотри на меня, это же я, Нияз. Не плачь, Иринка, ты же моя сестренка. Помнишь, ты хотела быть моей сестренкой? Теперь мы нашли
тебя, сейчас отведем тебя к нам домой, мы живем здесь близко. Масма-хола завяжет тебе ногу. Ты расскажешь мне все, что с тобой случилось… А потом я схожу к вам домой и скажу, чтобы там не беспокоились.
Я плакала все тише и тише, прислушиваясь к его словам.
— Что это за девочка, Иринка? Эта девочка живет в этом доме? Чья она?
— У нее есть папа и тетя Вера. Ее папа потом за ней приедет, — охрипшим от плача голосом, но уже почти спокойно ответила я.
И тут вдруг вспомнила обо всем, вскочила на ноги и вот теперь-то почувствовала сильную боль в порезанной пятке.