Утром, когда кругом так тихо, двор наш кажется особенным, может быть, даже немножко волшебным. Деревья шелестят громко, а птицы еще молчат. Солнце не заливает весь двор нестерпимо ярким белым светом, а только на верхушках деревьев делает листья еще нежнее и прозрачнее. Под забором спит собака Верка, беспрестанно подергивая больной лапой. На кусте шиповника медленно развертывает лепестки один-единственный розовый цветок, и сейчас же лучик солнца как бы нечаянно соскакивает с дерева и ложится на куст шиповника, оживляя его и зажигая огоньками крупные капли росы.
А новый мальчик, верно, тоже не мог спать. Он уже вышел из кухни. Я вижу, как он, не замечая меня, тихо идет к кусту шиповника, оглядывается и протягивает руку к цветку.
— Нельзя! — командую я шепотом, и он испуганно отдергивает руку.
Я уже соскочила с крылечка, подбежала к нему и, не желая с ним ссориться, вполголоса объяснила:
— Это для красоты посажено, понимаешь?
— Понимаю.
— А как тебя зовут?
— Лунатик
Тут уж я вытаращила глаза. Мне даже стало немного страшно.
— Ты лазаешь по крышам?
— Зачем?
— Ну, во сне, когда все спят, ты ходишь по крышам и заборам?
— Нет, во сне я сплю!
— Ну, так почему же ты лунатик? — спросила я. — Что же ты, воешь на луну?
— Ни на что я не вою, — гордо и обиженно сказал мальчик и хотел уже уйти от меня.
Но я изнывала от любопытства и схватила его за руку.
— Ты же лунатик, значит, должен что-нибудь такое делать. Лунатики или ходят во сне, или воют на луну.
— Нет, это меня так просто ребята прозвали. Ну, просто прозвали.
— Почему они тебя так прозвали?
— Рубашки стали короткими, до штанов не достают, вот живот и видно, — последовал неожиданный ответ.
Я отступила от мальчика и оглядела его с ног до головы. Действительно, он вырос из синей выцветшей рубашки, и полоска голого тела в виде полумесяца так и светилась. Я просто задохнулась от восторга. Такого меткого прозвища не было ни у кого!
Видя, что я не только не смеюсь, а даже как будто восхищаюсь его «именем», мальчик уже более доверчиво сказал мне:
— Мама-то меня зовет Володей. Только я все больше на улице был и потому привык. И этот… ну папа, другой, неродной, мы недавно на нем женились, тоже зовет Володей. А другие все — Лунатик и Лунатик. Ну, я и привык.
— Лунатик — это лучше, — уверенно сказала я.
Тут на крыльцо вышла моя бабушка с решетом и пошла в курятник, по дороге, на всякий случай, погрозив мне пальцем. У меня на душе было радостно: я первая познакомилась с новым мальчиком и он мне — мне первой! — сказал свое такое необычное имя. Мне захотелось тоже чем-нибудь похвастаться перед ним, и я сказала: