Из-за неравномерности подачи транспорта и произвольно изменяющегося количества мест в нем, было очень трудно отрегулировать поток выносящих раненых и часто получалось, что на лестницах и в коридорах дворца возникали заторы из людей и носилок, или, что еще хуже, на улице скапливалось количество раненых, которых не успевали грузить и раненых приходилось держать прямо на морозе в ожидании следующего автомобили или извозчика, поскольку вернуться в помещение уже не было никакой возможности из-за сплошного потока выходящих из дворца.
Большая часть подходящих к Зимнему дворцу жителей Петрограда немедля присоединялись к безумному круговороту, кто, вызываясь носить раненых, кто, неся теплые вещи и одеяла, кто, организовывая транспорт, а кто и предлагая временно разместить раненых в своих жилищах, пока вопрос с местами в госпиталях не будет решен. Вездесущим мальчишкам так же быстро нашли посильную работу, отправляя их в качестве посыльных или за новой помощью.
Город, большей частью с безразличием отнесшийся к самому мятежу, вдруг проявил живейшее участие в вопросе спасения госпиталя. Сюда шли все, не взирая и не разбирая кто за кого, кто каких идей и партий, какого достатка или происхождения. В толпе плечом к плечу суетились и простые мастеровые, и курсистки, и генералы, и представители высших сословий. Да что там говорить, если сам Император не чураясь грязи и крови наравне с другими делал все для спасения раненых.
Среди добровольных участников спасательной операции широко разошлась история о том, что Государь, узнав о бомбе, не стал искать безопасное место, а кинулся спасать раненых и выносить их с места возможного взрыва. И лишь чудом спасся при взрыве. Поступок этот вызывал пересуды и воспринимался по-разному. Кто-то восхищался самоотверженностью нового царя и тем, что он думает о простых раненных. Другие качали головой и осуждали Императора за безрассудство, признавая, впрочем, что Михаил вовсе не из робкого десятка. Третьих восхищало, что новый монарх после взрыва не покинул дворец, а вместе с подданными продолжает спасать раненых из дворцового госпиталя.
Более того, Михаил Второй несколько раз обращался к толпе с короткими речами, в которых не было пафоса или умных слов, а были простые призывы помочь раненым кто чем может. Когда кто-то в порыве верноподданнических чувств затянул "Боже царя храни", новый Император решительно оборвал пение, заявив, что лучшим гимном для него станет спасение всех, кого только возможно и пока не время для песнопений.
Это событие так же дало почву для новых пересудов и обсуждений, так что в процессе спасательной операции добровольцам и солдатам, бывшим во дворце на момент взрыва, было о чем поговорить, даже если эти разговоры и имели вид обмена одной-двумя репликами с проходящими мимо или стоящими в общей очереди с носилками. К тому же все видели, как Император продолжает носить раненых вместе со всеми и точно так же как и они стоит в очереди держа в руках носилки с очередным раненным.