Умничка! Все как мы и договаривались, ни да, ни нет, придешь, мол, попозже, пока я все обдумаю... Время нам сейчас совсем не дорого, нам сейчас его потянуть надо, поиграть с Минаем, пусть успокоится, расслабится, зачем воевать, когда можно решить дело полюбовно.
Настает ответственный момент. Нахожу глазами Невула. Мой лучший стрелок на стреме, возле левого ряда ступеней, пятка стрелы тянет тетиву, жало нацелено Минаю в сердце. Выкинет какой-нибудь трюк – живым отсюда не выйдет. Жила с копьем в руке – справа от крыльца.
Последнее слово остается за гостем. Молодецки и как-то отчаянно тряхнув большой кудрявой головой, Минай делает несколько шагов назад, говорит громко:
- Три дня даю! Три! И ни днем больше!
Прощальные слова подкрепляются для иллюстрации соответствующим количеством выкинутых из правого кулака пальцев и круговым вращением руки, чтобы все видели.
В крови что ли у этих братьев ставить людей в жесткий лимит?
Полегчавшей походкой, озаренный широкой улыбкой победителя, Минай подваливает ко мне.
Поднимаюсь с ведра с кряхтеньем. Твердо выдерживаю взор лихорадочно блестящих Минаевых поросячьих глазенок. После чисто психологической боксерской дуэли взглядов соискатель на место хозяина усадьбы заявляет:
- Скоро я вернусь и заберу все по праву! Станешь мешать, учти – пощады не будет.
Эх, дать бы ему леща по широкому дюнделю! Чтоб с кровушкой да чтоб обязательно набок, со слезливым хлюпаньем. Или прихватить за мягкое, в подвал опустить – попробуйте суньтесь...
Обуздав гневный порыв, делаю у него перед носом ручкой.
- Вам пора, гражданин. Урманы соскучились.
В отличие от меня, Минай имеет представление как долго здесь может длиться траур женщины по усопшему мужу. Поэтому и сватов официально не заслал и не нарядный пришел. Сегодня его цель получить предварительное согласие Любославы не достигнута, но возможность подумать и одуматься он ей милостиво пожаловал. Как и всем нам...
Я долго смотрю на побелевшие от напряжения пальцы, впившиеся в поручень резных крыльцовых перил. Остановившейся взор боярыни уперся в одной ей видимую точку в травяной проплешине посреди двора. Прикрыв потемневшие веки, Любослава стоит так несколько минут, затем из ее уст со змеиным шипеньем вырывается полный ненависти возглас:
- Видеть его больше не могу!
Телеги с добром, так и не впущенные нами на подворье, Минай уводит с собой, что вызывает ехидные усмешки среди противников нового боярина.
- От щедрости не помрет!
- Видать, последнее собрал да отдавать жалко...
- Кому – купец, а нам – скупец!
- Ха, а ты думал – тебе оставит, живоглот?!