Бодрой походкой прохожу к дверям, осторожно отворяю. На ярком свету сначала щурюсь, потом изучаю троицу, расположившуюся на березовых чурбаках в нескольких шагах поодаль. Не спали что ли? Поглядывают, сучата, скоморохи ряженые. Интересно, кто из них меня по жбану звезданул?
- Эй, телефон в деревне есть или вы тут совсем дикие? – кричу в их сторону.
Парни встрепенулись, повскакивали на ноги. Копьецо в руках одного недвусмысленно повернулось жалом в мою сторону. Я немного охолонул. Почему-то показалось, что ребятки излишне не задумываясь пустят свое нехитрое оружие в ход. У всех троих помимо копий на поясах висят такие же как у Миши ножики. Господи, да что же это такое? Снится мне все это что ли?
Я делаю примирительный жест открытой ладонью как индейский вождь на совете племени и прячусь за дверью внутри сарая.
- Познакомиться хотел? – спрашивает ехидно Рваный.
- Ага, – говорю, – телефонами обменяться.
Не блефовал, значит, Миша. Просто так уйти не дадут...
- Слушай, – говорю, – а наш Карабас в этой же дыре проживает?
- Нет, конечно, – фыркает, Миша. – Тут до городка четыре версты по дороге, говорят, раз в десять больше этой деревушки. Там у него резиденция, там и обитает.
- Ясно, – говорю, и думаю, что город это хорошо, просто отлично. Город это совсем другое дело...
Наблюдаю как на негнущихся от долгого лежания ногах, покряхтывая, Рваный проходит мимо меня к выходу и кричит в открытую дверь:
- Принесли?
Почти сразу слышу топот быстрых шагов. Миша с довольной миной поворачивается ко мне с новенькими коричневыми сапогами в руках.
- Принимай обувку, Старый, вот пояс и портянки еще... Сапожник всю ночь очей на сомкнул. Надевай и пошли.
Без лишних слов оборачиваюсь длинным матерчатым поясом, делаю узел, оставив концы свободно свисать. Сажусь на землю, аккуратно наворачиваю на холодные ноги портянки как дрессировали в учебке, натягиваю мягкие кожаные сапоги с трехсантиметровым каблуком и голенищем почти до колена. Встаю и вколачиваю в опилки несколько молодецких притопов. “Ну все”, – думаю. – “Ни дать, ни взять – Иван-дурак. Докатился, что называется...”
Справившись с нахлынувшими чувствами, деловито спрашиваю:
- Куда пойдем?
- А идем мы с тобой, Андрюша, на званый обед, он же завтрак, – отвечает Миша.
- К кому?
- Не к кому, а куда. В городскую ресторацию местного пошиба. Боярский сынуля пригласил. Ну, не совсем, конечно, пригласил – велел явиться, если согласишься на озвученные его батей условия.
- Мне, – говорю, – никто, ничего толком не озвучивал, с твоих слов только и знаю.
Рваный покивал и продолжил.