Влас слушал молча, и ей непонятно было, что за мысли скрываются за непроницаемым взглядом его волчьих глаз. А ей вдруг так ярко вспомнилось все, и собственное состояние, когда она это услышала, и злорадный огонь в глазах Кристины. Нервно передернула плечами, отгоняя тревогу.
- И еще. Она тогда сказала, что все равно не даст тебе развод.
Алена выдохнула. Ну вот, озвучила это. То, что ей покоя не давало. Она рада была быть с ним и так, и встречаться тайно, если уж не смогут пожениться. Прятать всю жизнь свои чувства от Кристины. Лишь бы вырвать у судьбы этот кусочек счастья. Правда, очень хотелось заплакать...
Он неожиданно расхохотался.
- Не даст мне развод? Она еще умолять меня будет.
Это было так странно, Алена взглянула на него с недоверием.
- Влас, но ты же сам сказал...
- С тех пор кое-что изменилось, Алененок. Но ей об этом незачем знать. Пока.
Он усмехнулся так жестко, что Алене невольно сделалось страшно, но теперь уже по другой причине. Она никогда не видела Власа жестоким по-настоящему, даже когда ненавидел ее, когда считал, что она его предала, он не казался таким. Хладнокровным, пугающим. И взгляд как стальной клинок, о который можно порезаться насмерть.
- Думает, держит меня за яйца? Ну-ну, - снова усмехнулся Влас.
А потом встал, ссадив Алену на стул, споро прибрал со стола и стал мыть посуду. Алена подкинулась:
- Давай я!
- Сиди. Ты готовила, я мою посуду.
Ой, как здорово, приятно это прозвучало, у нее прямо медовое тепло в груди разлилось. И сразу рот до ушей. Смотрела на него, любовалась. А он быстро закончил все. Вытер руки той самой простыней, в которую был замотан до пояса.
Подхватил ее со стула:
- Спать?
- Спать, - кивнула она и потянулась к нему губами.
***
Когда она наконец заснула, заласканная и убаюканная в его объятиях, Влас встал. Некоторое время любовался, потом осторожно погладил костяшками пальцев по щеке и укутал плотнее покрывалом. А сам, беззвучно ступая, вышел в кухню и замер у окна.
За все то время, что был здесь, он не выкурил ни одной сигареты.
И не станет. Пора кончать с прошлым со всеми его ошибками и все, что растерял, отыграть обратно.
глава 50
Черноволосая женщина, усердно старалась сделать ему приятно, а он смотрел на ее грудь. С лица она, конечно, была хороша, но чересчур накрашена. Сама худосочная, задница плоская. И ноги могла бы иметь подлиннее. Но груди большие, Но не стоячие. Белому нравились стоячие.
Еще несколько лет, подумал он, и превратятся в уши спаниеля. Потом только силиконом накачивать, а силикон ему не нравился в принципе. Суррогат, бл***, сполошное на*балово.