– Mille remerciments, monsieur, – воскликнула она, слегка присев в реверансе.
– Du tout, madame.
– Ah, monsieur parle français?
– Mais oui, madame[1].
Затем они погрузились в оживленную беседу, в ходе которой Эрнест узнал, что мадам считает порт Святого Петра скучнейшим местом; что она провела здесь три дня со своими друзьями и едва не умерла от скуки; что она собирается пойти на танцы этим вечером – «разумеется, мсье будет там?» – и еще массу интересных вещей, поскольку мадам оказалась большой любительницей поговорить.
В середине этого разговора открылась входная дверь, и в кофейню вошла еще одна леди, примерно того же возраста, что и мадам; за ней следовали двое молодых людей. У одного из них было лицо самого обычного английского образца, скорее добродушное, чем выразительное; однако при виде второго молодого человека Эрнест вздрогнул: он словно увидел свое собственное отражение, вернее – то, каким он мог бы стать, если бы потратил несколько лет на выпивку, игру в кости, поздние подъемы по утрам и все сопутствующие этим занятиям удовольствия. Молодой человек, вероятно, был джентльменом – однако джентльменом довольно дурного нрава, нездоровым и не вполне трезвым… по крайней мере, так показалось Эрнесту.
– Пора обедать, Камилла! – бесцеремонно обратился молодой человек к мадам, одновременно смерив Эрнеста хмурым взглядом.
Мадам сделала вид, что не понимает его, и продолжала что-то щебетать Эрнесту.
– Камилла, пора обедать! – молодой человек повысил голос, и на этот раз мадам пришлось его услышать.
– О-бье-дать? Что есть такое – обьедать?
– Табльдот! – сердито пояснил молодой человек.
– О, пардон! – послав Эрнесту обворожительную улыбку и кивок, мадам приняла руку сердитого молодого человека и величественно поплыла к выходу.
До Эрнеста донесся сердитый голос молодого человека: «Почему это ты сделала вид, что не понимаешь меня?» Мадам просто пожала плечами в ответ. Эрнест немного помедлил – и последовал за странной четверкой. Когда он вошел в столовую, то увидел, что единственное свободное место за столом – возле его недавней знакомой из кофейни. Если бы Эрнест был немного наблюдательнее, то, возможно, сообразил бы, что мадам нарочно оставила для него место, поскольку до его прихода стул скрывался под пышными складками ее шелкового платья. Теперь же она проворно подвинулась и пригласила Эрнеста легким кивком.
Эрнест сел – и мадам немедленно вовлекла его в очередную бесконечную беседу, что, казалось, было весьма неприятно сердитому джентльмену, сидевшему справа от нее, поскольку он порывисто отодвинул от себя тарелку. Однако мадам оставалась совершенно безмятежной и не обращала на выходки своего спутника никакого внимания, пока, наконец, он не прошептал ей на ухо нечто, от чего кровь прилила к ее прелестным щечкам.