Начнется, так начнется. В последние годы начиналось, стоило мне только вернуться уставшим или расшибить колено, окончательно вбивая в великанские головы, кто в мире хозяин. Персефона подхватывалась, бежала за целебными настоями, пыталась кутать в одеяло, кормить бульонами и удерживать в кровати (надо сказать, это-то было приятно).
Если она увидит следы от солнечных плетей Гелиосовой колесницы… «Царь мой, что случилось?! Ты – опять? Ты же бледнее обычного – ты что, еще и не спал?! Нужно наложить компрессы, мне рассказывал Пэон…»
Обложит подушками дня на три – не меньше.
Скрипнул зубами.
– Может статься, Владыка стесняется снять хитон перед женщиной, – влажный и вкрадчивый смешок. – Я могу удалиться, оставив своего слугу. Он не очень умел, но…
О, Тартар – слугу? Гибкий девичий стан, узкие плечи, пунцовые губы, олений взгляд… как есть – сын Оркуса. Трехтелая, а с какой, собственно, целью ты собираешься удаляться, оставляя меня вот с ним? И что ты там Персефоне рассказывать собралась?!
– Пусть удалится слуга, – юнец вздохнул так, будто его отвергла сотая прекрасная нимфа за день. Подарил два хлопка длинными ресницами, прежде чем убрести за дверь.
– Ты не скажешь ни слова Персефоне, – тихо проговорил я, сбрасывая гиматий.
Геката стояла, опершись на стол. Мерила взглядом с открытой усмешкой.
В последние годы она начала играть в почтение только в присутствии чужих – да и то все меньше и меньше.
Распустил пояс. Не спеша положил на широкую скамью. Сандалии было бы долго развязывать – и я просто испарил их, ступив на мягкий ковер босыми ногами.
Плечи уже не ломили – пылали. Хитон прилип к ним намертво, словно отравленные одежды, которые дарят врагам – чтобы присохли к коже и убили мучительно.
– Можно подумать, что ты впервые обнажаешься перед женщиной. Зевс и Посейдон не опасаются предъявлять свое телесное величие всем и каждому. Или боишься, что я увижу то, что сегодня узрело полмира, не меньше?
Благо, краснеть я разучился еще в Титаномахию. Бросил ядовитый владыческий взгляд. Убрал хитон, соорудив повязку на бедрах, – на, смотри, что там тебе надо, Сотейра.
Трехтелая схватилась за свои снадобья.
Подплыла, коснулась обожженных плеч, зацокала языком. Нектар? Нектар, кивнул я. Что ж еще. По старой памяти – плеснул божественной жидкости на раны, что не на раны – пошло в горло, а больше ничего не успел, доложили про этих великанов, а потом восстанавливать мир, а потом суды…