Мертвецы идут толпой по коридору и останавливаются напротив комнаты, где заперт некрофил. Их гнилые мозги наполнены зудящим желанием мести. Никто не может тревожить сон мертвых безнаказанно. Им, этим преступникам, бросившим вызов самой смерти, обычно еще при жизни приходится отвечать за свои гнусные деяния. Реже они умирают своей смертью, преждевременно радуясь, что ушли от справедливой людской кары, не зная, какая ужасная участь их ждет за порогом сырой могилы.
Егорушка лежал под полками, заставленными банками с химикатами и упаковками с таблетками неизвестного ему назначения. В кладовой было темно, лишь через щели между полотном и косяком двери пробивались отдельные лучики тусклого света. После того как его сюда притащили, страх подозрительно быстро испарился, его сердце, как это ни странно, наполнили уверенность и спокойствие, будто в его вены неведомая могущественная сила впрыснула изрядную дозу морфия. Под этим расслабляющим воздействием он раз за разом прокручивал у себя в голове сцены своих недавних половых подвигов. Испытывая чудовищное возбуждение, некрофил чувствовал свой напрягшийся, как фонарный столб, член, изогнувшийся чугунной дугой и головкой уткнувшийся ему в солнечное сплетение. Открыв рот и полузакрыв глаза, он грезил наяву.
Из мира мерзостных воспоминаний Егорушку вытащило вначале лишь легкое изменение окружающей реальности. Сначала лучики света стали пропадать один за другим, затем он услышал бесконечно противные скребущие скрипы и, наконец, стоны. За этим последовали стуки, невидимая масса навалилась на дверь, и петли, вмурованные в бетон, закашляли серой пылью. Дверь напряглась, вогнулась внутрь и задрожала. Некрофил сел и спиной прислонился к закачавшемуся стеллажу с лекарствами. На его голову посыпались коробочки разных препаратов и цветные пузырьки. Настало время и такой закостеневшей во зле твари испытать настоящий ужас. Замок не выдержал первым, со звонким «дзинь» он лопнул, разлетевшись мелкими частями в разные стороны. Один из его винтиков, пролетев короткие два метра, ударил в щеку некрофила, пробив кожу, он глубоко вошел в мясо, оставив на виду только свою щербатую шляпку. Но он не обратил на это внимания, потому что в дверной проем полезли его давнишние клиенты. И хотя вначале хлынувший из коридора поток света на секунду ослепил его, и он еще не разобрал деталей ни одного лица, Егорушка по хорошо знакомому ему, вожделенному запаху узнал их. Его последний вскрик был похож на женский. Вся боль, существующая на свете, уместилась в минуту короткой агонии. Мертвецы разорвали его заживо и сожрали. Не осталось даже говна, только душа извращенца черным дымом коптящей резины зависла над местом расправы. На секунду задержавшись, она получает из пучин беспредельной бездны приказ от тайного господина всех болезней, извращений, оживших трупов и, влекомая этим ясным сигналом, летит сквозь толпу мертвецов, злорадно предвкушая продолжение банкета, ищет, ищет и вскоре находит. Стелясь по полу черной копотью, молниеносной змеей заползает по ногам искомой женщины к ней во влагалище и сквозь стылую слизь и лохмотья разрывов пробивается дальше в матку. Там она сворачивается в клубок, выпускает отростки острыми иглами, вонзающимися в ее внутренние стенки. Мертвая женщина чувствует боль в животе, судорога наклоняет ее вперед, и, пока все остальные направляются к лифтам, она, противясь общему желанию, уходит в котельную.