Но Волынский велел не спешить. Надо ещё подождать, сказал он, у них там народу столько набилось, что они весь харч сегодня доедят, ну, завтра или послезавтра, это уже наверняка всё начисто съедят, и вот тогда посмотрим, что они запоют. А пока пускай, сказал, ещё помаются.
И те маялись, то есть стреляли, ещё очень долго, пока не пошёл снег, а он пошёл уже только под вечер. На реку опять вышел переговорщик со своими людьми и начал уже так: храбрый благородный князь Сенгеп Казымский, мы на тебя зла не держим, можешь выходить, если желаешь, и можешь забирать своих людей, только скажи, что ты согласен выходить, и наш благородный воевода князь Волынский подаст тебе руку!..
Но опять, как и вчера, никто никак не откликнулся. Тогда на реку, на лёд, выбежал Игичей, начал размахивать руками и кричать примерно вот что: Сенгеп, ты был мне как брат, мы же с тобой оба остяки, зачем ты к чужим прибился, выходи, пока не поздно, а то наступит наше время, сядем на погребальную кошму в святилище Великой Богини – и окажемся в разных углах, даже обняться по-братски не сможем! Разве это хорошо? Подумай, Сенгеп, даю тебе времени до ночи. Нет, даже до утра, можешь уйти ночью, если тебе днём стыдно.
И засмеялся: ха-ха-ха! И тут горючая стрела в него оттуда! Игичей чуть увернулся, погрозил пальцем, сказал:
– Нехорошо, Сенгеп, добрые братья так не поступают. Но я зла не держу. Уходи когда хочешь. Но завтра будет поздно! – И ушёл.
И наши все тоже ушли, вернулись в табор. Вечером, за ужином, Кузьма ругался, говорил, что Волынскому что, ему в чуме тепло, а мы все мёрзни! Скоро передохнем все от холода!
На следующий, третий, день, мороз ещё больше окреп, и снегопада уже не было. Все, не дожидаясь переговорщиков, пошли к реке. В Куновате было тихо. Подошли переговорщики, вышли на лёд…
И вдруг в Куновате зашумели! По стене забегали. Потом начали выставлять одно бревно из тына, а рядом второе. Выставили, получился узкий пролаз. Через него наружу вылез какой-то незнакомец в большой шапке из чёрной лисы, в длинной медвежьей шубе и с двумя саблями в руках.
– Это Сенгеп, – сказал Кузьма.
Сенгеп отступил в сторонку. Через дыру в тыне вылез ещё один остяк, после ещё, ещё… И так они вылезали и вылезали очень долго и молчали. И так же у нас молчали, даже Игичей ни слова не сказал. А Сенгепово войско всё лезло и лезло, пока всё не вылезло. Потом те, которые остались в Куновате, поставили, забили выставленные брёвна обратно. Сенгеп развернулся и повёл своих, они огибали Куноват и скрывались за его углом. Наши стояли и молчали. Потом Сенгепово войско показалось на том берегу, а потом уже совсем скрылось в тайге. Стало тихо-тихо…