– Ну, это он зря, – сказал Волынский. – На чёрта надеяться – дело неумное. Дальше!
– Ну и ещё эта Великая Баба, когда ему снилась, сказала, что ей нужен дар, и получше. Сказала, дашь мне царёва посла в жертву, тогда помогу. Ну, он и дал. А я Чухпелеку мешком по сусалам – и к вам.
– Это мы видели, – сказал Волынский. – Это ты их ловко. А что было в мешке?
– Соль.
Волынский помрачнел, сказал:
– Унесли они её. То-то я думал, что это они так лезут! А это они за солью. Ясно… И Чухпелек там был?
Маркел утвердительно кивнул. Волынский ещё сильнее помрачнел, сказал:
– Жалко ему Берёзов отдавать… А кто там ещё? И сколько их?
– Лугуй со своими, – ответил Маркел. – Это будет сотни три. И Бегбилий с Мамруком, сотен пять, и это всё.
– Всё? – очень строгим голосом переспросил Волынский.
– Всё. Пелымские вогулы не придут, сказали. И агаевские тоже.
Волынский усмехнулся, осмотрелся. В толпе радостно заулыбались.
– Вот, все слышали?! – гордо сказал Волынский. – А я вам давно говорил! И так оно и вышло! И так и дальше по-моему выйдет, вот увидите! Постоят до ночи, постреляют, расстреляют стрелы и уйдут! Правда, Кузьма?
Кузьма утвердительно кивнул.
– Вот так! – продолжал Волынский. – Уйдут они сегодня ночью! Как пить дать, уйдут. А пока пускай сидят в тайге, сопли морозят. А мы здесь погреемся и перекусим. – Тут он опять повернулся к Маркелу, сказал: – Ну что ж, дорогой посол, ты с дороги, думаю, проголодавшийся. Да и дело государево не здесь же оговаривать. Пойдём!
И они, развернувшись, пошли. За ними было подалась толпа, но стрельцы не дали им проходу, и народ остановился. А Маркел с Волынским пошли дальше. Маркел смотрел по сторонам. Да только смотреть там было почти не на что – городок был небольшой, совсем недавно срубленный.
Также и воеводские хоромы тоже были новенькие, ладные, крыльцо широкое, на нём стоял только один стрелец, а остальные, подумал Маркел, сейчас все, наверное, на стенах. Проходя мимо стрельца, Волынский велел никого не впускать. А когда вошли в нижние сени, там к ним сразу выступила челядь. Волынский оглянулся на Маркела и велел, чтобы стол накрыли не скупясь.
– Э, нет-нет, – сказал Маркел. – Я сыт!
– Чего это вдруг так? – удивился Волынский.
– Так кормили же как на убой, – сказал Маркел. – Собирались же поднести Великой Богине в жертву. Аки агнца.
Волынский нахмурился, поправил:
– Я говорил уже: не Великой Богине, а Золотой Бабе. Повтори!
Маркел повторил. Волынский удовлетворённо кивнул и, уже даже не глядя на челядь, пошёл дальше. Они поднялись на второй этаж и вошли в Ответную палату. Там Волынский, ещё раз перекрестившись, прошёл под образа и сел на мягкую лавку. Маркел встал напротив.