Даже сейчас он ощущал в воздухе запах её крови. Похоже, она ободрала ладони и колени, когда пыталась от него сбежать. Сильван хотел наихудшим способом изучить её раны, забрать боль. Но он знал, если попытается, тем самым лишь усилит её панику, увеличит страх перед ним.
«София мне так жаль… Твоя боль — моя боль. Я исцелю твои раны. Отдам тебе кровь из моего тела, сердце из моей груди. В…»
Сильван остановил сам себя. Почему ему на ум пришли слова из церемонии связывания Блад— Киндредов? Слова, которые ему никогда не суждено произнести?
«Глупец, — сказал он сам себе, пинком ноги отбрасывая большой камень с дороги. — Глупо позволять себе испытывать к ней какие— либо чувства. Даже не будь твоей клятвы, она никогда бы не захотела тебя. Никогда не перестанет бояться тебя, не позволит к себе прикоснуться. Просто забудь о ней, оставайся тем холодным Транком, каким должен быть».
Но он не мог, маленькие ручки Софии отогрели его холодное сердце, даже если она этого не хотела. И, казалось, оно никогда снова не замерзнет.
* * *
София пыталась не отставать, в окружающей их кромешной темноте трудно было что— либо разглядеть, и у неё болели ноги. Её обувь потерялась, не то чтобы босоножки на невысоком каблуке подходили для путешествия по горам, но всё же лучше, чем ничего. Единственное, что спасало её, — в детстве она часто бегала босиком по бетонным тротуарам Флориды. И если бы не огрубевшие от подобного прошлого опыта ступни, то сейчас она стерла бы их в кровь за несколько минут.
Но её беспокоили не только ноги. София задавалась вопросом, в какой заднице мира они очутились. Потому что была чертовски уверена, что это не Флорида.
«Где мы находимся, и как попадем домой? Знает ли Сильван, куда идти, или просто старается, как можно дальше убраться от шаттла? Ясно, что они спускались по склону горы», — думала Софи, шагая за Сильваном и глядя на его голую мускулистую спину. Наверняка эта та же гора, в которую они врезались. Хотя до сих пор Софи не понимала, почему воин направил шаттл на скалу, но, по крайней мере, они выжили.
Сейчас она вспомнила крушение во всех ужасных подробностях. От увеличивающейся на смотровом экране со скоростью света скалы и до того момента, как они врезались в неё, когда Софи почувствовала, как что— то острое проткнуло её, взрываясь в груди огнем. А затем она утонула в каком— то липком голубом геле. Он погасил силу от удара, и София всё ещё ощущала на своей коже его липкие остатки…
Воспоминания о катастрофе всплывали в её сознании одно за другим, как кадры из фильма ужасов, и она не могла их остановить. Просто остановить, перестав об этом думать.