— Тебе кто донес? — спросил он.
— Никто. Сам слышал, когда к табору подходил.
Рогов чуть слышно прошептал:
— Товарищ лейтенант. Нет — Георгий… Наплюй мне в глаза, но прости меня, старого… Ошибся я… Крепко ошибся. Экий же дурак был тогда…
Симов стоял перед стариком и смотрел ему в глаза. Он вспомнил весну этого года, случайно подслушанный им разговор на таборе, и перед ним прошла вереница сумрачных апрельских дней на Пасной. Но тут же, отмахнувшись от неприятных мыслей, он подбодрил расстроившегося товарища:
— Ну, полно тебе, Прокоп Ильич. Я ведь еще тогда тебе сказал, что научусь зверей бить… — и, переменив разговор, поспешил продолжить прерванную работу.
Разделав тушу, охотники перетащили мясо к зимовью. Отделив мякоть от костей, они порезали ее на полосы в ладонь шириной, подготовив тем самым для копчения. Перетопленные полтора пуда внутреннего жира слили в кожу, снятую чулком с сохатиных ног. Сохатиный «курдюк» — сальный чепрак, снятый с крупа площадью в добрых пятнадцать ладоней и толщиной в три пальца — надрезали и засолили впрок. Затем охотники занялись внутренностями лося.
Трехпудовый рубец лося был до отказа наполнен кормом. Симов разрезал оболочку и с интересом исследовал содержимое. Из общей массы набралось с ведро еще не переваренных рыжиков. Остальная часть корма состояла из молодых побегов ивы и березы. Среди них изредка встречались стебли и листья вахты, сусака и корневища кувшинки. Симова поразило, что, несмотря на пышный травостой, лось все же предпочитал древесную растительность.
Вся кормовая масса была перемешана сгустками земли и дерновинками осок, срезанных вместе с землей. Эта часть содержимого трудно поддавалась учету, но тем не менее Прокоп Ильич определил, что сохатый съел, по меньшей мере, пуд земли.
— Куда ему эта земля? — спросил он. Симов объяснил, что земля помогает лосю в пищеварении, а растворенные в ней соли частично восполняют солевой недостаток в растительных кормах.
…Вечерние сумерки прервали работу. Несмотря на усталость, охотники натянули на жердях между баней и зимовьем антенну и подключили ее к приемнику.
Разделив парные наушники, товарищи расположились у костра. Перед ними на углях шипели две пары «самогунов» — массивных ножных костей сохатого. Рогов поворачивал их то одним, то другим концом к огню. Сквозь потрескавшиеся кости выступал жир и шипел на углях. Прожаренные «самогуны» охотники продольно разрубили и выбрали из них розоватый мозг. Жир застывал на губах, на небритых подбородках. Первую пару съели с наслаждением, вторая пресытила приторным привкусом костного мозга.