- Главное, что вашим хозяевам так не кажется, - огрызнулся Гёро. Дой дернулась, словно от удара, резко развернулась в кресле в сторону пирата.
- Нашим "хозяевам", - она выделила это слово, до края наполнив его ядом, - твои требования кажутся детским лепетом. Но твоя наглость порой...
- Я вам нужен, и поэтому вы терпите и мои требования, и мою наглость, - перебил ее Змей. - И ты будешь ее терпеть, даже если она тебе поперек горла встает.
Дой, в отличие от него, не отличалась сдержанностью.
- Я скормлю тебя падальщикам! - она вскочила с кресла, но от скорой смерти Гёро спас Эат. Он успел оказаться между ним и Дой прежде, чем та до добралась до цели, мягко перехватил ее за талию, за что тут же получил в челюсть.
- Милая, - пробурчал он в сторону, мученически ощупывая лицо. - Мы здесь не одни. Может, падальшиков на потом отложим?
Алые глаза Дой уставились на него в раздраженном непонимании, затем, опомнившись, обернулась к пленникам. Тех, впрочем, мало интересовала беседа. Рин все еще приходил в себя на полу, с каждой секундой вставать на ноги ему хотелось все меньше, а пол казался все удобнее и удобнее. Хитклиф служил одновременно подставкой для невменяемого капитана и жилеткой для Анны. Разве что Лиам проявлял некоторое подобие любопытства. Ки вернулись к своим креслам и несколько минут прошли в тишине и подчеркнутом игнорировании друг друга. Никем не прерываемое молчание длилось до тех пор, пока двери снова не распахнулись. Под гнетом внезапно пробудившейся гордости Рин попытался приподняться. Лиам, заметив его поползновения, неловко подставив плечо помощи, и только благодаря совместным усилиям новоприбывших удалось встретить на ногах. Стоило поднять на них глаза, как даже то мизерное самообладание, которого удалось достичь, испарилось без следа. Зато Рин понял, зачем на этом корабле такие высокие потолки. Первыми зашли два ренмея. Вернее - неторопливо вплыли. Длинные, в пол, мантии из тяжелой плотной ткани почти не колыхались и скрывали движения ног, создавая сюрреалистическое ощущение полета. Рин пялился во все глаза, однако, сколько ни смотрел, не смог найти сколько либо значимых различий между ними. Одинаковый рост, одежда, ничего не выражающие гладкие лица и миндалевидные черные глаза. Только металлические трансплантаты на их головах отличались количеством и узором, но что это может означать Рин не имел ни малейшего понятия. На их фоне третий из прибывших совершенно терялся. За их спинами шел человек, невысокий, неказистый, и завернувшийся в полосатый плед. Сосульками обвисшие мокрые волосы падали на болезненные голубые глаза, капли испарины дрожали на лбу, ренмейские трансплантаты поблескивали на виске. Рин с трудом его узнал, но сомнений не оставалось - в их общество пожаловал собственной персоной Кайнен Ноктис.