- Ты скрывал свой талант
От мирского суда,
Словно это гарант
Твоего "никогда".
Рин поймал себя на том, что, хотя не знает слов, тоже пытается подпевать. Возможно Харану не хватало профессионализма, но понимал, о чем пел, чувствовал каждое слово и в каждое слово вкладывал свой, выстраданный и осознанный смысл. И эта внезапно открывшаяся глубина подкупала больше всего, заставляла Рина стоять, затаив дыхание, и жадно ловить, запоминать каждое мгновение.
Стоило последним аккордам затихнуть, как поднялся гвалт. Посыпались заказы, вопросы. Споры затихли, когда гитара попала в руки Малахита. Тот, в отличие от деликатного Харана, лихо брякнул по струнам, обращаясь с инструментом с хозяйственной беспардонностью давнего любовника, и с неоправданным, в контексте сюжета, оптимизмом исполнил песню про соль-эртельского аристократа, его невесту - ренмейскую шпионку, и храброго десантника, разоблачившего гнусный заговор методом падения собственного тела на коварного супостата. Исполнение заработало бурный успех, слушатели аплодировали стоя, а Лиам, за неимением розовых лепестков, бросал в воздух конфетные фантики. На бис смущенный вниманием Малахит исполнил не менее залихватское произведение "ооо, мегамонстр". Песня поразила Рина до глубины души общим драматизмом и самоотверженностью лирического героя. Затем гитара снова вернулась к Харану, но на этот раз к нему присоединилась Ота.
- Девушка с печальными глазами,
Что ты ищешь в дымке бытия?
Меж зеркал расколотых блуждая,
Глядя вслед воздушным кораблям. - ворковала Ота, облокотившись на спинку стула. Она держалась достаточно аккуратно, чтобы не мешать Харану играть, но, тем не менее, склонилась так низко и так интимно, что Рин волей-неволей заподозрил неладное. Тем более вторил ей Харан донельзя вкрадчиво и нежно.
- Девушка с холодными руками,
Отчего вздыхаешь ты с тоской?
Будто мир привычный отвергая,
Снова к звёздам тянешься рукой.
- Можешь не беспокоиться, никто капитана у тебя не отберет. Ни она, ни, тем более, я.
Заслушавшись и задумавшись, Рин не заметил, как к нему подобрался Халлес, но теперь тот стоял в непосредственной близости, держал в ладонях кружку с медведиком, и смотрел на Рина невозмутимо, с насмешливым состраданием. Рин нахмурился. Он помнил эту кружку и привык считать ее по праву своей.
- У нас с Хараном отношения другого рода, если ты понимаешь, о чем я.
Взгляд его темных, почти черных глаз был чист и непосредственен, но Рин почувствовал, как поперек горла встает шоколадная печенька. На помощь ему пришла Анна. Ведомая неким медицинским чутьем, она оказалась рядом и услужливо похлопала по спине, после чего убедилась, что пациент не собирается умирать от недостатка воздуха и дружеского участия.