Встречавшимся с ним друзьям в тот период не могла не приходить в голову мысль о том, что смерть вскоре принесет ему успокоение. Как-то в январе 1965 года Алек Во встретил Моэма и Серла, прогуливавшихся по Променаддез-англе в Ницце. Моэм сделал комплимент спутнице Во: «Ваш раздуваемый ветром плащ делает вас похожей на птицу». «Все его лицо расплылось в улыбке, — вспоминал Во. — Он был в хорошем настроении и выглядел бодрым. Когда мы расстались, я поглядел ему вслед и сказал самому себе: „Может быть, я вижу его в последний раз. Дай Бог, чтобы это было так, ради него же самого“».
Моэм часто признавался друзьям и журналистам, что каждый день, ложась в постель, он надеется, что не проснется. Как-то, гуляя после обеда по саду, он неожиданно прислонил голову к стене, разрыдался и, обращаясь к Робину, воскликнул: «Я жалок. Почему я не могу умереть?»
Но воля к жизни у Моэма была огромна. Смерть матери, утрата семейного очага, мучительные годы жизни у дядюшки-священника и учебы в Королевской школе закалили его волю и придали ему решимость во что бы то ни стало быть хозяином своей судьбы. Твердость характера позволила ему получить медицинское образование и осуществить длительное восхождение по тернистым ступеням ученичества, прежде чем он достиг славы как писатель. В последующие десятилетия он всячески охранял свой душевный покой, порой за счет интересов других. Хотя в начале 1938 года он объявил, что спокойно встретит смерть, он применял все известные медицинские средства, чтобы отдалить ее. Несмотря на невысокий рост и предрасположенность к туберкулезу, его организм обнаружил удивительную жизнестойкость и даже теперь, к концу жизни, благодаря курсам лечения Ниханса его тело продолжало прекрасно функционировать, в то время как разум отказывал ему: тело подчинялось его затухающим сигналам, оно упорно боролось и продолжало увлекать за собой уже разладившийся и распавшийся рассудок.
Свой девяносто первый год жизни Моэм, проснувшись, встретил словами: «Черт возьми, еще один день рождения!» Как обычно, он получил множество писем, телеграмм, подарков и даже фотографировался. Однако из-за его состояния впервые никаких торжественных обедов и ужинов по этому случаю не устраивалось.
Зимой у него случился легкий сердечный приступ, а 3 марта он простудился, что вызвало серьезное затруднение дыхания. Серл сообщил, что Моэм не в состоянии произнести ни одного слова. Через два дня он был доставлен в больницу неподалеку от Ниццы и мир приготовился к сообщению о его смерти. Однако уже 8 марта писатель покинул больницу и, опираясь на руку своего друга, вернулся на мыс Ферра с надеждой, что в следующем месяце совершит поездку в Германию.