— Ваши войска разложены. Солдаты и матросы не будут стрелять в одесских рабочих. Требуем разоружения «добровольческих» офицеров. Власть в городе с 3-го апреля возьмет в свои руки Совет.
Генерал огорошен словами Соколовской, в растерянности не знает, что ответить и как поступить. Наконец, оцепенение проходит, и д’Ансельм спрашивает, сколько лет Елене Соколовской. Узнав, что ей всего 24 года, генерал с раздражением сказал:
— Вы еще очень молоды. Понимаете ли вы смысл происходящих событий? Я знаю, что вы разложили половину моей армии, но я еще располагаю силами, чтобы в полчаса снести всю Одессу.
— Если вы снесете Одессу, — заявила Соколовская,— то революционный пролетариат Франции утопит вас у своих берегов. Да и вряд ли ваши матросы согласятся стрелять по Одессе.
Беседа эта происходила в 2 часа ночи 2 апреля в гостинице «Лондонская», где находился штаб д’Ансельма. Пока генералу пришла в голову мысль задержать коммунистов-подпольщиков, они уже скрылись в темноте весенней ночи.
24 (11) октября 1919 года в 11 часов вечера командующему войсками Новороссии генералу Шиллингу доложили, что его хочет видеть по весьма важному делу дочь дворянина Елизавета Веселина. Несмотря на поздний час, Шиллинг распорядился пропустить ее.
— Ваше превосходительство, у меня необычное дело,— начала посетительница сразу же, как вошла в кабинет.— Правда ли, что по приказанию военных властей в тюрьме находится поручик Чикваная Евсевий Игнатьевич?
— Чем вызвано это любопытство?
— Буду краткой. В 1916 году на русско-германском фронте мой брат получил ранение в ногу. Его вынес на своих плечах поручик Чикваная, хотя он и был ранен в том же бою. После излечения в госпитале брат с Чикваная ненадолго приехали к нам в имение...
— Кем вы уведомлены об аресте Чикваная?—прервал Шиллинг рассказ посетительницы.
— Я получила от его матери, живущей на Кавказе, письмо, в котором она сообщает о постигшем ее горе.
— Вам угодно обратиться с какой-то просьбой?
— Да, ваше превосходительство. Смею просить вас о свидании с арестованным.
— Это невозможно. Дознание окончено, виновность установлена, приговор вынесен. Дело сугубой секретности... Понимаю ваши романтические чувства, к несчастью, помочь не в силах.
— С юридической точки зрения моя просьба вполне законна?..
— Она запоздала... Приговор приведен в исполнение.
— Не может быть!?
— К несчастью, да.
Посетительница резко поднялась. Лицо ее вспыхнуло. Глаза загорелись ненавистью. Вместо робкой девушки перед генералом стояла пламенная революционерка.
— Вы бесчеловечны, генерал! Разве вы не слышите, как трещат кости безвинных людей, раздираемых на части в ваших застенках? Бойтесь, придется расплачиваться за все содеянное!