Дело было не в Максе — не только в нем…
То вчерашнее место преступления — она осматривала его бесстрастно, с клинической отстраненностью медицинской сестры, с очерствевшим взглядом военного корреспондента. Ее ни разу не затошнило, ей не стало неприятно. Это не было маской: это далось совершенно естественно.
Но теперь, когда она вернулась к себе, где писала свои смертельные пустячки, прячась от войны и отсутствия мужа, изуверское убийство той женщины нависло над ней тучей — громыхающей, темной, давящей, обещающей грозу.
На несколько мгновений она замерла в кресле, рядом с которым снова свернулся Джеймс (ведь пулеметные очереди пишущей машинки смолкли), с листами нового романа на коленях, размышляя, не следует ли ей устраниться от расследования. Она уже вовлекла в него друзей и коллег и, хотя, конечно же, сознавала, что обязана помогать полиции в ее работе, ей было неловко из-за причиненных им неудобств.
По иронии судьбы, общество актеров нравилось Агате именно потому, что их существование было оторвано от реального мира. В военное время она расслаблялась, оказавшись среди театральной публики, потому что для этих больших детей, чья профессия состояла в воплощении фантазий, мир театра и был реальным миром. Истерзанный Лондон, где шла война, был непонятным кошмаром, затянувшимся нескончаемым неудобством, мешающим им вести свою собственную по-настоящему важную жизнь.
Они говорили только о театре: о коллегах-актерах, режиссерах и продюсерах. Единственно важные события в мире были те, что происходили в мире театра. Единственное упоминание о войне было связано с «Ассоциацией зрелищных мероприятий».
Ее это неимоверно радовало.
И вот теперь она все испортила, введя в актерский мир убийство — реальное убийство.
Едва лишь эта мысль пришла ей в голову, как зазвонил телефон. По телу пробежала дрожь, не имевшая отношения к зимней погоде: если это сэр Бернард или инспектор, то, весьма возможно, убита еще одна женщина.
Если это так, не следует ли ей вежливо отказаться от общения с ними? Или откликнуться на призыв?
Ну, на звонок она, конечно, ответит. Она встала, захватив блокнот и карандаш, и пошла к телефону у лестницы.
И это действительно оказался Гриноу.
— Ох, Тед, — сказала она, — надеюсь, нового убийства не было.
— Не было, — подтвердил баритон с приятной хрипотцой. — По крайней мере, по нашим сведениям. И я буквально подскакивал все утро при каждом звонке — боялся еще одной такой находки.
Почему-то было приятно узнать, что они с опытным инспектором думают и реагируют одинаково.
Инспектор звонил «просто справиться», но у него было немало новой информации. Во-первых, он продиктовал новый телефонный номер для связи.