Нас было четверо. Мой муж, двое его приятелей и я. Мы всю ночь провели в каком-то кабаре на одной из маленьких улочек в районе Канбьеры. А та улочка выходила прямо на Канбьеру. Так что наша встреча стала возможной только благодаря тому, что мы не смогли припарковать машины на этой узенькой улочке и нам пришлось оставить их на Канбьере. Нам просто не удалось оставить их поближе к кабаре, там не было места. И вот когда мы шли пешком к машинам, он и встретился на нашем пути.
Короче, мы вышли из кабаре. Было пять часов утра. Помню, насколько долгой и глубокой была эта ночь. Впрочем, я могла бы хоть сто раз повторять все подробности той ночи.
За нами двери кабаре закрылись. Мы были последними посетителями. Мы везде были последними посетителями. И, конечно, самыми большими бездельниками. Я превратилась в праздную женщину, которая каждый день спала до полудня.
Марсель был безлюден. Мы пошли по узкой улочке к своим машинам.
Наши приятели шагали впереди нас, они замерзли и поэтому спешили. Не успели мы пройти и пятидесяти метров, как кто-то показался со стороны Канбьеры. Он шел в противоположном направлении, прямо нам навстречу.
Это был мужчина. Шел быстро. В руках нес совсем маленький чемоданчик, судя по всему, очень легкий. Шагая, он слегка размахивал этим чемоданчиком. На нем не было ни плаща, ни пальто.
Я остановилась. Уже по одной походке, стоило ему показаться со стороны Канбьеры, я сразу же его узнала. Муж удивился. И спросил: «Что с тобой?» Я не смогла ничего ему ответить. Стояла как вкопанная и смотрела, как он приближался ко мне. Помню, муж обернулся и тоже посмотрел на него. Он увидел мужчину, шедшего нам навстречу. И даже не узнал его. А ведь ему суждено было сыграть в его жизни совсем не последнюю роль, хотя он-то никогда не жил с ним бок о бок — так близко, чтобы узнать издалека. Муж подумал, должно быть, что есть какая-то другая причина, которая, как он выразился, мешает его жене идти и отвечать на его вопрос. Но ему было неизвестно, что это за причина. И он был не на шутку удивлен. Давно обогнавшие нас приятели ушли далеко вперед. Они не заметили, что мы больше не идем за ними следом.
На какое-то мгновение он застыл на тротуаре. Поднял голову, огляделся по сторонам и внезапно как-то торопливо зашагал в сторону наших приятелей. Остановился прямо перед ними. Они тоже остановились, удивленные. Заговорил с ними. Он был недалеко от меня, наверное, шагах в десяти, не больше. Я не расслышала всего, что он сказал им, только первое слово. Это было: «Англичане?» Произнес это громко, с вопросительной интонацией. Остальное говорил уже совсем тихо. В одной руке он держал свой чемоданчик, а в другой что-то небольшое, вроде конверта. Поднятое кверху лицо было совершенно бесстрастно. Прошло несколько секунд — время, понадобившееся нашим приятелям, чтобы понять, о чем идет речь. Потом пустынную, безмолвную улицу огласили негодующие возгласы. Муж тоже услыхал их голоса, обернулся и только тогда узнал его. Он даже не удостоил их ответом и двинулся дальше. Он шел прямо на нас. И вот тут наконец-то и он узнал меня. Остановился.