— Я вот пробовала ничего с собой не делать. Не получается. Всегда рано и или поздно кончается тем, что приходится что-то с собой делать.
— А он? Что делает с собой он?
— Ну, убийцам,— с улыбкой заметила она,— им все намного проще. За них все решают другие. А вы что, и вправду, не имеете ни малейшего понятия?
— Ни малейшего. Я ведь всего пару часов назад вышел из Гражданского состояния.
— Да, что правда, то правда. Вы еще никак не можете этого знать.
— Хотя вообще-то,— заметил я,— кое-что я уже себе представляю.
— И что же?
— Мне хотелось бы быть на вольном воздухе.
Она удивилась, потом безудержно расхохоталась.
— Ну знаете, в мире не так уж много дел, которыми можно заниматься на вольном воздухе.
Танцы теперь следовали один за другим почти без перерыва, так что все даже не присаживались, а стоя ждали следующего. Однако, едва замолкала музыка, все, и мы тоже, почему-то сразу переставали разговаривать. Начался новый танец.
— Взять хотя бы морской флот.— Теперь была моя очередь рассмеяться.
— Да, правда,— смеясь, согласилась она,— но ведь это тоже профессия.
Я собрался с духом и выпалил:
— Ну, не всегда. Вот, к примеру, чистить всякие медные предметы — это ведь каждый сможет.
Конечно, она не могла не заметить моего волнения. Ничего не ответила. Я не решался взглянуть на нее. И добавил:
— А что, неужели на корабле не хватит медных ручек, чтобы дать занятие одному человеку?
— Даже не знаю.
Потом, немного помолчав, добавила:
— Честно говоря, никогда об этом не думала.
— Знаете, не обращайте внимания, это я просто так, пошутил.
Она опять не ответила. Я больше не мог танцевать.
— Мне хочется выпить коньяку,— признался я.
Мы перестали танцевать. С трудом протиснулись к бару. И, не сказав друг другу ни слова, выпили по коньяку. Он был очень скверный. Я больше не глядел на нее. И мы снова пошли танцевать.
— Неужели это было так ужасно, это ваше Гражданское состояние?
— Ну, всегда немного преувеличиваешь.
— Время от времени непременно надо брать отпуск. Чем бы ты ни занимался.
У меня снова появилась надежда.
— Да нет,— возразил я.— Не в этом дело. Вот я, к примеру, всегда регулярно, по-честному, уходил в отпуск. Верить в отпуск — это все равно что верить в доброго Боженьку.— Потом добавил: — Прошу вас, забудьте о том, что я вам сказал.
Танец подошел к концу. Обливаясь потом, вернулась Карла. Музыка замолкла на целых пять минут. Они казались нескончаемыми. Мне хотелось, чтобы она забыла про медные ручки.
— Ты, наверное, умираешь от жажды,— обратилась она к Карле,— ступай возьми себе лимонаду.
— Я схожу,— предложил я.